Наследство из преисподней

– Скажи мне, Стив, только честно: зачем ты приехал в наш город?

– Вот те раз… – Я изобразил удивление настолько фальшиво, что сам себе стал противен. – Я ведь тебе уже говорил.

– Ничего ты мне не говорил. Ты отделался общими фразами. А я не стала допытываться.

– Захотелось повидать свою малую родину. Надеюсь, в этом нет ничего зазорного.

– А я думала, мы друзья… – Галюня с обиженным видом поджала ярко накрашенные губы.

– Так оно и есть.

– Сомневаюсь. Ты опять соврал.

Галюня явно что-то недоговаривала. И ее вопрос был отнюдь не проявлением праздного женского любопытства. Это меня встревожило.

Где-то внутри шевельнулся червь раскаяния – уж кому-кому, а Галюне можно довериться. По крайней мере, в той части, которая касается получения наследства. Вскоре об этом (я ничуть не сомневался) заговорит весь город.

– Хорошо, я скажу. Но ты здорово удивишься…

И я в общих чертах, уже второй раз за день, обрисовал ситуацию с наследством Зямы.

– Этого не может быть! – воскликнула Галюня.

– Верно. Не может быть в принципе. И тем не менее, это так. Бумаги уже оформлены, остались лишь коекакие мелочи. Через день-два я официально стану богатеньким Буратино.

– Ничего не понимаю… – Галюня махнула стопку коньяка, как за себя кинула. – Зяма ненавидел тебя лютой ненавистью. Зинка об этом не раз мне говорила. А тут – завещание, наследство… Бред какой-то!

– Если это бред, то ты мне снишься в горячечном сне. И мы пьем не коньяк, а микстуру.

– Берегись, Стив. Зяма никогда и ничего не делал без задней мысли. Пусть и нельзя о покойниках говорить плохо, но он был очень хитрым и коварным человеком. Уж поверь мне.

– Возможно. Но сейчас он лежит в земле и мне плевать на все его хитрости. Как бы там ни было, а факт остается фактом: завещание составил Зяма, притом собственноручно, в здравом уме и в присутствии свидетелей.

– Лучше бы ты отказался от этого наследства…

– Галюня, что ты такое говоришь!? Наверное, считаешь меня богачом. Это совсем не так. Да и кто откажется от манны небесной, которая сама пришла в руки, упала с небес? Хотел бы я посмотреть на такого бессребреника…

– А знаешь ли ты, что тобой интересуются органы? – пригнувшись к столу, свистящим шепотом спросила Галюня.

– Ты имеешь ввиду капитана Витренко?

– Нет. Бери повыше… – Она подняла глаза на потолок.

– "Контора"?

– И "контора", и какой-то майор (фамилию я забыла) из УВД.

– А ты откуда знаешь, что они интересовались моей личностью?

– Кто согласно должности занимается постояльцами? Я. Остальные администраторы выполняют лишь бумажную работу. Потому с меня и спрос в случае чего. Я как политрук в армии – отвечаю не только за порядок во вверенной мне службе, но и за моральный облик сотрудников "Юбилейной" и клиентов.

– Что они спрашивали?

– Много чего. Где родился, где крестился, с кем спишь и на кого смотришь, с кем пьешь и кто к тебе приходит…

– Понятно. А ты им рассказала о ночном инциденте с участием Витренко?

– Конечно. Шила в мешке не утаишь.

– Ну и как?

– Проявили большой интерес. И тот, и другой.

– Думаю, они просили тебя, чтобы ты не распространялась о предмете разговора…

– Естественно… – Галюня независимо фыркнула. – Но будь ты хоть трижды шпион, я все равно не побежала бы тебя закладывать. Это для них ты можешь быть врагом, а для меня – никогда. Ты мой одноклассник и старый друг.

– Спасибо, Галюня. Добавить к сказанному тобой мне нечего. Спасибо…

– Только не заплачь от умиления. А разве ты поступил бы по-иному?

Не знаю, Галюня, не знаю, подумал я. Жизнь преподносит такие сюрпризы, что только держись. Никогда не говори никогда…

Подумал, но с подкупающей уверенностью в голосе сказал другое:

– Нет. Я сделал бы точно так же.

– Вот видишь…

Во время нашего с Галюней разговора я продолжал втихомолку наблюдать за столиком Илоны. Он находился далековато, но не настолько, чтобы нельзя было различить действующих лиц, как я уже начал сознавать, новой трагикомедии с участием "компьютерной" невесты.

За столиком Илоны назревал скандал. Она напрочь игнорировала приставания со стороны одного из парней, а тот под влиянием изрядной дозы спиртного все усиливал натиск.

В конце концов его нахальство было "вознаграждено" оплеухой. Похоже, у Илоны рука оказалась слишком тяжелой, потому что парня словно корова языком с креслица смахнула.