Золотой город

Бейудзин затянулся, и красный огонек на конце самодельной сигареты на мгновение выхватил из темноты его суровое лицо.

— Дело было летом, — продолжил он. — Я помогал деду перегонять овец в Эскаланте. Путь занимал два дня, и мы брали с собой лошадь и повозку. Заночевали мы в местечке, которое называется Тенистая Скала. Сплели из веток загон для овец, лошадь пустили пастись, а сами легли спать. Где-то в полночь я внезапно проснулся. Вокруг стояла темнота хоть глаз коли — ни луны, ни звезд. И ни единого звука. Я сразу понял — что-то не так. Позвал деда. Тот не ответил. Тогда я ощупью нашел прут и стал ворошить угли потухшего костра. Наконец они разгорелись.

Бейудзин помолчал, сделав несколько глубоких затяжек.

— И тогда я увидел деда. Он лежал на спине, и глаза его были выколоты. Кто-то срезал кожу с его пальцев и зашил ему рот. А на затылке темнела кровавая рана. — Старый индеец махнул рукой, и огонек сигареты рассек темноту красной линией. — Я подбросил в костер сучьев и увидел нашу лошадь. Она валялась примерно в двадцати футах от костра, с распоротым животом и выпущенными кишками. Овцы тоже были мертвы, все до единой. Они умерли, не издав ни единого звука.

Бейудзин ткнул окурок в землю, и огонек погас.

— А когда костер догорел, я увидел кое-что еще. Глаза, горящие в темноте. Только глаза, и ничего больше. Эти глаза не мигали и не двигались. И все же я чувствовал их приближение. А потом услышал утробный рык. В лицо мне полетела пыль, и глаза защипало. Я рухнул на землю, от ужаса даже не в силах кричать. Не помню, как я добрался домой. У меня началась лихорадка, и несколько дней я не мог встать. Наконец меня положили на телегу и повезли в Сидэ, в больницу. Доктор сказал, у меня тиф. Но мои родственники знали, что недуг мой совсем иного рода и лекарствами тут не поможешь. Они ушли из больницы, оставив бабушку за мной присматривать. А через пару дней я пошел на поправку. К великому удивлению врачей.

Бейудзин снова погрузился в молчание.

— Вернувшись в больницу, родственники рассказали мне, что они делали в эти дни. Они отправились к Тенистой Скале, позвав с собой лучшего деревенского следопыта. Тот разглядел на земле волчьи следы, которые привели их в уединенное место далеко от Нанковип. Там они увидели хижину, в которой скрывался… не знаю, как назвать его… думаю, вы бы назвали его человеком. Стояла глубокая ночь, и он спал. У моих родственников не было выбора. Они убили его, не дожидаясь, пока он проснется. Всадили в него множество пуль, — добавил старый индеец, помолчав.

— А откуда они узнали, что именно он убил вашего деда и навел на вас порчу? — спросил Смитбэк.

— Рядом с этим человеком лежал мешок, наполненный всякими штуковинами, нужными для колдовских ритуалов. Там были корешки, растения, насекомые, которых используют только люди-волки. Для всех прочих людей они являются табу. А еще они нашли порошок, полученный из трупа. И… куски сухого мяса… человеческого мяса.

— Но я так и не понял, каким образом… — Смитбэк не решился продолжить, и вопрос его повис в пустоте.

— Кто это был? — спросила Нора.

Бейудзин хранил молчание, словно не расслышав. Лишь через некоторое время он повернулся к ней. Глаза индейца возбужденно сверкали во мраке.

— Вы сказали, с трупа каждой лошади было срезано пять кусков кожи — один на лбу, два по бокам и один на животе. Вы знаете, почему именно оттуда?

— Нет, — пробормотал Смитбэк.

— Я, кажется, догадываюсь, — пересохшими губами прошептала Нора. — Именно на этих местах лошадиная шерсть образует завитки.

Ночь окончательно вступила в свои права. Звезды все ярче разгорались на темном бархате неба. Где-то вдали, в каньоне, протяжно запел койот. Ему ответил другой.

— Не стоило вам рассказывать, — проронил Бейудзин. — Это мне добра не принесет. По крайней мере, теперь вы, надеюсь, поняли, что вам нужно уходить отсюда как можно скорее.

— Спасибо за помощь, мистер Бейудзин. — Нора тяжело вздохнула. — Не стану скрывать, ваша история вселила в меня тревогу. Говоря откровенно, у меня душа в пятки ушла. Но я не могу бросить исследования. Поиски этого древнего города стоили жизни моему отцу. И я обязана завершить дело, которое он начал.

Ответ ее явно поразил старого индейца.

— Ваш отец погиб в этих местах? — уточнил он.

— Вероятно. Судьба его никому не известна, а тело так и не было найдено.