Золотой город

— Отчаливай быстрее, черт тебя дери! Отчаливай!

Нора бросила взгляд в сторону автостоянки. Никаких признаков Слоан Годдар.

— Готовьтесь к отплытию. Пойду скажу своим, что мы отправляемся.

Все участники экспедиции собрались возле капитанской рубки, устроившись на обшарпанных садовых стульях вокруг алюминиевого столика. Рядом гудел допотопный газовый гриль, покрытый слоем застарелого жира.

Нора окинула их взглядом. В обществе этих людей ей предстояло провести не одну неделю и, возможно, совершить великое открытие. Несмотря на тщательность отбора, они представляли собой довольно разношерстную компанию. Вот Энрике Арагон, как всегда, молчаливый и сдержанный. Смуглое лицо кажется непроницаемым. А вот и Питер Холройд. Уже успел вымазать рабочую рубашку. Римский нос блестит от пота, но маленькие глазки возбужденно сверкают, а огромный рот кривится в улыбке. К Смитбэку полностью вернулась былая самоуверенность и развязность, он показывает Блейку свои книги, что-то при этом оживленно вещая. Блейк слушает, старательно изображая интерес. Луиджи Бонаротти, откинувшись на спинку стула, покуривает «Данхилл». Вид у него такой невозмутимый, словно он сидит в кафе на бульваре Сан-Мишель. Роско Свайр перебрался поближе к фургонам и через окошко добродушно общается с питомцами. По-видимому, переживает за них и хочет успокоить. Интересно, как сейчас выглядит со стороны сама Нора Келли? Наверняка, по мнению большинства, у рыжей девицы в старых залатанных джинсах и рубашке с закатанными рукавами вид не слишком начальственный. Что ж, ее саму угораздило ввязаться во все происходящее. Нора тихонько вздохнула, пытаясь совладать с приступом растерянности.

Арон Блейк позволил себе оставить общество журналиста и поднялся со стула.

— Неужели мы поплывем на этом корыте? — вопросил он начальницу экспедиции, с нарочитым ужасом оглядываясь по сторонам.

— А вы чего ожидали? — сухо и безучастно осведомилась она. — Круизного лайнера?

Бонаротти тем временем достал из кармана тщательно отглаженной куртки плоскую фляжку, отвинтил крышку-стаканчик и плеснул в нее жидкости на два пальца. Добавив туда воды из бачка, он взболтал желтоватую смесь, затем передал стаканчик по кругу.

— Что это? — осведомился Блейк.

— Перно, — последовал ответ. — Самый подходящий напиток в такую жару.

— Я не пью!

— Зато я пью, — обрадовался Смитбэк. — Давайте-ка это сюда.

Уиллард Хикс высунулся в окно рубки и постучал указательным пальцем по воображаемым ручным часам. Нора кивнула. Она не собиралась его задерживать. В ответ внизу раздался рев мотора. С ужасающим скрежетом баржа отвалила от причала.

— А как же дочь профессора Годдара? — К Норе подбежал обеспокоенный Холройд.

— Мы больше не можем ждать.

Честно говоря, она испытала чувство откровенного облегчения. Ей не придется иметь дело с капризной барышней. Впрочем, пусть Слоан Годдар догоняет их, если захочет.

Члены экспедиции удивленно переглядывались. Баржа медленно разворачивалась, оставляя за собой кипящий пенистый след. Воздух разорвал резкий пронзительный звук сирены.

— Вы что, с ума сошли? — Блейк так и подскочил. — Мы не можем отправиться без дочери Годдара!

— Почему это не можем? — Нора пристально взглянула в его потное недоуменное лицо. — Я как раз уверена в обратном.

14

Через три часа «Пресноводную Лауру» отделяло от суетливой раскаленной гавани расстояние примерно в пятьдесят миль. Широкий нос баржи с легкостью разрезал бирюзовую поверхность озера, вода тихонько шелестела у бортов, моторы размеренно урчали. Катера, моторные лодки и яхты, поначалу то и дело попадавшиеся на пути, постепенно исчезли из виду. Экспедиция покинула цивилизацию и вступила в мир, где устремлялись ввысь величественные древние скалы и царило благоговейное молчание. Они остались одни посреди зеленой глади озера. Теперь их окружали лишь отвесные склоны и каменистая пустыня.

Еще через полчаса Луиджи Бонаротти подал обед — жареных перепелок в коньячном соусе, с грейпфрутами и салатом из рукколы. Столь изысканное блюдо, приготовленное на не внушающем доверия гриле, привело всех в восторг. Даже гримаса неудовольствия, застывшая на лице Блейка, сменилась выражением снисходительного одобрения. Участники экспедиции обедали за алюминиевым столом, заедая перепелок хрустящими хлебцами. После все разбрелись по палубе, созерцая виды, переваривая еду и не без тревоги ожидая прибытия.