О доблестном рыцаре Гае Гисборне

Сэр Вальтер смотрел на него исподлобья.

– И что же это такое?

– Лагерь разбойников, – ответил Гай. – В лесу. У меня есть право казнить таких на месте без суда и следствия. И привлекать в помощь всех, кого сочту нужным.

Граф поморщился.

– Знаете ли, сэр…

– Сэр Гай, – напомнил Гай. – Гай Гисборн.

– Сэр Гай, – сказал граф, – я в состоянии двинуть свою дружину и самостоятельно очистить лес от разбойников!

Он гордо приосанился, а девушка на балконе посмотрела на Гая, как ему показалось, с брезгливой жалостью.

– Двинуть вы можете, – согласился Гай. – Но, сэр… можно я начистоту?

Сэр Вальтер недовольно дернул щекой.

– Говорите.

– Вы бы это давно сделали, – сказал Гай, – если бы смогли.

– Что-о?

– Во-первых, – сказал Гай безжалостно, – вы не знаете, где их лагерь, а прочесывать весь лес – уйдет не одна неделя, и вернетесь ни с чем. Во-вторых, вам пришлось бы отчитываться за каждого убитого. Ваши недоброжелатели легко могут сказать, что среди разбойников были и мирные крестьяне, а это уже уголовное преступление. Да и самих разбойников никто не разрешает вот так убивать… если вы не при исполнении закона. Надо ли продолжать?

Сэр Вальтер поморщился.

– Вот из-за таких, как вы, – сказал он с презрением, – у лордов связаны руки! Мы бы давно с ними расправились!.. Ладно, что вы хотите?

Гай напомнил:

– Я уже сказал.

Сэр Вальтер оглянулся, махнул рукой.

– Ладно, пойдемте внутрь. Там переговорим подробнее.

Стражники по обе стороны двери с поспешностью распахнули ее перед графом и его гостем, Гай переступил порог, вежливо приноравливаясь к неспешному шагу хозяина, зал открылся просторный, со свисающими сверху красными и пурпурными длинными полотнищами, на стенах укреплены скрещенные копья, в двух местах они высовываются из-за массивных боевых щитов…

Граф очень неспешно, явно гордясь впечатлением, вел его через зал к дальней двери, но Гай невольно замедлил шаг, засмотревшись на спускающуюся по лестнице девушку в нежно-голубом платье с длинным шлейфом, что тащится следом, грациозно спрыгивая со ступеньки на ступеньку, как широкая струя горного ручья. Башня золотых волос перевита жемчужными нитями, и кажется, само солнце то ли запуталось в ее волосах, то ли нашло там норку и не желает выбираться наружу.

Ее движения чем-то напомнили ему царственно плывущего по ровной глади пруда лебедя. Она ощутила его взгляд, так как замедленно начала поворачивать голову, крупные ярко-синие глаза скользнули безучастным взглядом по залу, Гаю показалось, что ребенок обнял его за шею и поцеловал, но взгляд ушел дальше… а потом вернулся, и девушка уже в упор посмотрела на него, брови ее сердито сдвинулись, этот неизвестный рыцарь смотрит слишком пристально, даже неприлично…

Граф сказал с неудовольствием:

– Вильгельмина, разве ты не должна сейчас заниматься вышиванием?

Девушка сердито надула и без того пухлые розовые губы.

– Папа, это я уже умею!..

– Ну так делай, – велел граф. – Сэр Гай, прошу сюда.

Он сам открыл дверь, Гай шагнул в небольшую, но пышно обставленную комнату, а девушка обиженно осталась в зале.

Граф коротко повел рукой.

– Садитесь, шериф. И рассказывайте подробнее.

Сам он опустился в кресло по ту сторону массивного стола, Гай ощутил на себе его испытующий взгляд.

– Спасибо, – поблагодарил Гай и сел. – У меня план прост: устроить налет на их лагерь и перебить как можно больше. Если у нас будет достаточно людей, то можно даже попытаться перехватывать убегающих. И послать погоню, пока не уничтожат всех. Ответственность беру на себя, я буду с вами.

Граф дернул за шнур, моментально появился сдержанно одетый слуга, замер в полупоклоне.

– Вина, – распорядился граф, – и две чаши.

Слуга исчез, Гай выжидал, он свое сказал, очередь за графом, а тот нарочито тянет время, прикидывая, какую позицию занять, все земельные лорды ревниво подчеркивают свою независимость и всячески стараются ее расширить за счет ослабления королевской власти.

После короткого ожидания слуга распахнул дверь, лицо несколько ошарашенное, а в кабинет смирно и с опущенными глазками вошла дочь графа с подносом в руках, где высятся серебряный кувшин и две чаши.

– Вильгельмина! – воскликнул граф с упреком.

Она сказала живо:

– Отец, я увидела, что он подошел к закрытой двери, но мое достоинство не позволяет открывать ее слуге, потому я взяла у него поднос, а дверь открыл он…