О доблестном рыцаре Гае Гисборне

– А что, – спросила леди Вильгельмина в удивлении, – тебе что-то не нравится, сестра? Это такой обычай.

– Да, но, Вильма… ты слишком уж…

Голос ее звучал едва слышно, Гай напрягал слух, а сквозь вуаль рассмотреть лицо не удавалось, хотя фигура в точности, как у леди Вильгельмины, разве что грудь чуть-чуть крупнее, но вырез платья под самым горлом, и вообще старается не привлекать внимания, в отличие от своей сестры.

Глава 5

Гай выбил из седла троих, в том числе Винбрехта Сокрушающего. Но и сэр Вольдемар вышиб троих с такой легкостью, словно это не закованные в тяжелые доспехи крупные мужчины, а мешки, набитые лебяжьим пухом. Барона Дженсена, что, по словам графа Кристофера, скала, а не человек, он смахнул играючи, как показалось устрашенному Гаю.

И все время на кончике его шлема победно трепещет под ветерком невесомый небесно-голубой платок леди Вильгельмины.

Хильд советовал пропустить схватку, а то и две, но Гай мрачно указал на столб, где на верхней позиции осталось только два щита: сэра Вольдемара и самого Гисборна.

– Финал, – буркнул он. – Я не собирался добираться так далеко.

– Но и это победа!

Гай поморщился.

– Выйти нужно было раньше, – сказал он сухо. – Никто бы и не заметил. А если б и заметили, то… немногие.

Хильд смотрел с тревогой.

– Ваша милость, на вас лица нет! Столько боев без отдыха… Я попробую договориться насчет отдыха?

Гай сказал сердито:

– Не смеши. Народ собрался, ждет. Попробуешь его уговорить подождать? Публика всегда безжалостна и неблагородна и всегда кричит: «Добей!»

Он напился жадно и положил ладони на седло, готовясь вскочить, понял, что не получится, сил нет, взобрался медленно и солидно. Пальцы, разбирающие повод, подрагивают от изнеможения и слабости, но сейчас на него жадно смотрят с обеих сторон поля, и он выпрямился, преодолевая острую боль в спине.

Сэр Вольдемар выехал на поле в окружении разноцветной толпы слуг в богатых одеждах, подчеркивающих могущество их хозяина. На взгляд Гая, из всех участвующих в турнире это самый огромный и массивный противник, к тому же закованный в сдвоенные для прочности толстые доспехи, плюс на таком великанском коне, что сверху может прибить любого, как муху.

Он с этого конца поля ощутил толщину и тяжесть доспехов Вольдемара, зябко передернул плечами.

Хильд сказал снизу тихонько:

– Наверное, неповоротлив…

– А в сшибке поворотливость ни к чему, – ответил Гай обреченно. – Это на мечах еще пригодилась бы, а тут… гм…

Он вздохнул, уже пожалел, что не пропустил несколько схваток, повод был, надо же коню дать отдохнуть, самому дух перевести, но теперь поздно, надо постараться если не выиграть схватку, то хотя бы не дать себя убить.

Клетчатый флаг взлетел, как испуганный голубь, огромный всадник пустил коня вперед, Гай не поверил глазам, когда эта гора под клетчатой попоной с места пошла в стремительный галоп.

Сердце стучит часто, конь пошел галопом, Гай пригнулся и ощутил, как от дробного и все учащающегося стука копыт кровь разогревается до кипения.

Встречный ветерок бьет в глаза и вынуждает смежить веки хоть на миг, но Гай заставил себя вглядываться в приближающегося противника, заново оценивать все разом: посадку, уровень руки с копьем, как держит голову сейчас, какова скорость скачущей лошади…

Копье гиганта нацелено для удара в щит, но это не значит, что ударит именно туда, успеет приподнять и поразить шлем, хотя велик шанс промахнуться…

Грохот копыт стал громче и чаще, это стучат еще и копыта встречного чудовища, спрятанного под личиной коня, металлическая фигура в седле стремительно приближается.

Гай уловил, когда копье начало пониматься, быстро задрал голову, одновременно задержал дыхание и со всей силы нанес удар. По шлему звякнуло с зубовным скрежетом, в голове загудело, хотя удар скользящий, уже понял, за спиной дикое конское ржание…

Он ухитрился оглянуться на скаку, рискуя свалиться, а там сзади то ли сила удара оказалась чересчур для сэра Вольдемара, то ли он сам слишком увлекся, стараясь попасть острым концом копья в забрало шлема шерифа, однако конь стоит на дыбках, затем, не удержавшись, завалился на спину и чуточку вбок, на барьер.

Затрещало, бревно переломилось, конь рухнул, молотя копытами в воздухе и придавив всадника. К ним с криками уже бежали люди из свиты Вольдемара.

Ошалевший конь долго месил воздух копытами, словно отбиваясь от чудовища, завалившего его и собирающегося ухватить острыми зубищами за горло, ржал таким тонким голосом, словно придушенный поросенок, наконец вскочил, весь дрожа и дико поводя глазами из-под стального налобника.