Через минуту через зал прошел и, легко вскочив на помост, в левое от трона кресло сел человек в строгой черной одежде с белым воротником.
Главный казначей, решил Гисборн настороженно, деятельный Жан Маршалл, брат Уильяма Маршалла… а если нет, то это граф Омальский Уильям де Мандевиль. Он с епископом Даремом Гуго возглавляет выездные суды графств, а де Мандевиль отвечает еще и за континентальные владения короля.
Гаю показалось, что всемогущий Лонгчамп его заприметил и брезгливо всматривается в пришельца из Палестины, хотя должен бы как раз проникнуться симпатией, ведь он в числе первых откликнулся на призыв папы выступить на защиту святыни христианства – Иерусалима, захваченного сарацинами…
Он почувствовал себя одиноко, как не ощущал даже в песках Палестины, когда в ночи оказывался один в абсолютно чужом мире, где вокруг только враги.
Неожиданно громко и звучно протрубили трубы, церемониймейстер прокричал с радостным подъемом:
– Принц Джон!
Глава 4
Полузакрывающие вход во внутренние покои шелковые полотнища колыхнулись, принц Джон вошел быстро и целеустремленно, несмотря на грузное тело. Почти такой же крупный, как и его брат Ричард. Но Гай не увидел в его лице ни отваги, ни свирепой ярости, что так часто вспыхивала на красивом и мужественном лице короля с львиным сердцем.
То есть все три сына Генриха II получили владения во Франции. Холодную и туманную Англию никто не любил и не хотел там вообще появляться, как и сам король Генрих II…
Придворные склонились в таком почтительном поклоне, что Гай стиснул кулаки, так кланяются только королю, да как смеет этот мерзавец…
Сам он лишь чуть-чуть наклонил голову, принц Джон на ходу скользнул по нему недовольным взглядом, но ничего не сказал, молча прошел к королевскому трону и сел уверенно и властно, откинувшись на спинку и положив руки на широкие подлокотники.
На голове холодно блистает корона принца, но Гаю показалось, что она слишком уж похожа на королевскую. Если верить слухам, страной правит Лонгчамп, однако в королевском кресле сидит принц Джон, и вид у него такой, что все-таки правит он и только он…
Когда принц начал прием, опять же – принц, а не Лонгчамп, – Гай больше присматривался к нему, брату короля, как все говорят, постоянно копающему под короля, чем слушал жалобы и прошения. Те настолько поразили мелочностью и склочностью, что сразу же перестал их воспринимать, словно боялся заразиться.
Одновременно постоянно осторожно посматривал по сторонам, все еще непонятно, почему его перехватили прямо с корабля.
Прием длился и длился, в зале осталось уже совсем мало людей, наконец принц Джон вперил в него острый взгляд.
– Сэр Гай, – произнес он.
Гай вздрогнул, голос показался похожим на голос Ричарда, рассердился на себя за такое сравнение и пошел ровным шагом по расступившемуся проходу к помосту.
Принц наблюдал за ним с недоброжелательным выражением на рыхлом нездоровом лице. Вообще-то Гай намеревался преклонить колено, как делали все, но сейчас, озлившись, что посмел сравнивать это ничтожество с божественным королем Ричардом, гордо вздернул голову и, остановившись, поклонился коротко, даже не сгибая спины.
– Ваше высочество…
За его спиной недовольно загудели, послышались злые голоса, кто-то громко назвал выкормышем Ричарда, кто-то еще громче предложил вышвырнуть его из дворца и послать пасти свиней.
Принц Джон рассматривал его в упор, а когда заговорил, в голосе звучала злая издевка:
– Вы все-таки уцелели, сэр Гай?.. Мне кажется, из тех сорока тысяч человек, которых мой братец увел в крестовый поход, вы едва ли не единственный?
Гай твердо выдержал его взгляд, ответил ровно, скрывая гнев и бешенство на такое оскорбление:
– Позволю себе не согласиться с вашим высочеством.
– В чем?
– Что я единственный, – ответил Гай. – Уверен, добраться до Англии смогут многие.
Принц громко фыркнул.
– Добраться? А почему не вернуться с блестящей победой под гром фанфар и с развернутыми знаменами?
Гай стиснул челюсти и несколько секунд превозмогал бешенство, наконец ответил ровным голосом с холодной учтивостью:
– Ваше высочество настолько заняты важнейшими, без сомнения, делами, что забыли, крестовый поход одобрен папой римским, наместником Бога на земле.
Принц поморщился.
– Ах да, папа… Ну да, папы всегда воюют чужими руками. Если бы я так мог! Наверное, тоже бы воевал.