Ревность волхвов

После того, как в полном молчании съели суп, Стелла со Светой разложили по тарелкам второе. И тут со своего места вдруг поднялся Петр. В руке он держал рюмку с водкой. «Петя, тебе же нельзя…» – отчетливо расслышал я, как прошептала его супруга.

Не поднимая глаз, Горелов провозгласил:

– Я хочу помянуть моего близкого друга… Товарища, партнера… Человека, без которого всем нам так тяжело… Одним словом, за Вадика…

Петр махнул рюмку, но на место не сел. Он продолжил:

– И еще я хочу сказать, что я знаю, кто совершил убийство.

В столовой воцарилась гробовая тишина. Все устремили взоры на Горелова.

– Я не хотел говорить раньше времени, но обстоятельства вынуждают меня… Итак… Вернусь к событиям второго января, когда был убит Вадим… Как я рассказывал, после обеда мы с супругой улеглись вздремнуть. Однако мне не спалось. Чтобы не мешать жене, я встал, оделся, вышел на крыльцо. Решил прогуляться. Я отправился в сторону того коттеджа, где лежал Вадим. Я подумал, что было бы неплохо навестить его.

Я непроизвольно бросил взор на Саню. На его лице мешались удивление и негодование. Он выглядел, как игрок в покер, чье каре тузов перебивают флеш-роялем. А Горелов продолжал – ему молча внимали все, не сводя с него глаз.

– Время было около трех. Как раз в тот час, когда, как нам сказали, был убит Вадим. И тут я увидел – совершенно отчетливо! – как из коттеджа, где находился мой партнер, выходит… ОН!

Петя нацелил обвиняющий перст в Саню.

– Он, Сашка! – повторил Горелов.

Мой друг бешено вскочил. Опрокинулась и полетела на пол тарелка.

– Он все врет! – завопил Сашка. – Это он, он, а не я! Он выходил тогда из коттеджа!

Петя стоял, скрестив руки на груди, и ухмылялся.

– Сволочь! – взвыл Саня. – Убийца! – И бросился на Горелова.

Наземь полетели и разбились бокалы. Девушки ахнули. Кто-то завизжал. Однако добраться до Пети моему другу не удалось. Между ними находился длинный стол, между ними сидели Родион и бухгалтер. Оба вскочили, схватили Саню за руки и оттащили от стола. Он легко стряхнул со своей руки Иннокентия. Тот отлетел и ударился о косяк. Однако Родион умело завернул руку Сашки за спину и вытащил его на улицу.

Петя с торжествующим видом сел на свое место.

В окно я видел, как Родион отпустил свои железные объятия. Саня оттолкнул его и, не одевшись, в одном свитере, порысил в сторону нашего домика.

Валентина бросилась причитать над упавшим Иннокентием. Тот сидел на полу и морщился, держась за руку.

Стелла кинулась собирать с пола разбитые тарелки и бокалы.

Родион вернулся в столовую и застыл у двери в позе Чайльд Гарольда.

И тут я – впервые за весь день – поймал взгляд своей случайной возлюбленной Жени. На ее лице были написаны удивление и растерянность. А Петя, кажется, торжествовал.

…Больше сегодня ничего особо интересного не случилось.

За исключением того, что поздним вечером, когда я, накатавшись на борде, возвращался с горы домой, меня по дороге перехватила Леся. Глядя в сторону и покусывая от смущения губу, она попросила:

– Ты не мог бы дать мне свой ноутбук?

– Семь восемьдесят.

– Что?!

– Прокат ноутбука стоит семь евро восемьдесят центов.

Девушка не поняла шутки и, кажется, собралась полезть в кошелек за деньгами. Я рассмеялся:

– Да бери, бери! Какие деньги, ты с ума сошла? Только я дам тебе лэп-топ завтра с утра. Сегодня у меня есть на него виды.

Разумеется: я ведь должен был написать отчет о событиях дня.

– Хорошо, – кротко молвила она. – Спасибо тебе, Ваня.

Я не спросил ее, зачем ей ноутбук, а она не сказала.

Интересно, компьютер ей действительно понадобился? Или это шаг навстречу? Повод, чтобы возобновить дружбу?

Скорее всего, и то, и другое.

Когда я вернулся в свою комнату, Саня уже спал, отвернувшись лицом к стене. Мы с ним так и не поговорили.

5 января

День начался монотонно, а закончился ужасно.

Итак, сегодня нами вплотную занялась полиция. Начались допросы. Финские правоохранительные органы наконец-то добыли себе помощника – переводчика. Нашего соотечественника.

Двое официальных лиц явились к нам в домик, едва начало светать, то есть в начале одиннадцатого утра. Давешний финский полицейский комиссар (оказалось, что его звали – он дал мне, как и всем, свою визитную карточку – Мауно Кууттанен) – и молодой парень, примерно мой ровесник. От того за версту разило родимой отчизной. Причем он не был похож на отдыхающего. Открытое, простоватое славянское лицо. Неуловимый взгляд с хитрецой. Тонкие строгие губы. Совершенно неприметный вид. Час проглядишь на него в упор – а потом через пять минут не сможешь описать.