Айсберг в джакузи

В палату ворвался доктор Кларк с двумя помощниками. Они принялись копошиться над телом Ариадны. Почему-то Анна не сомневалась, что ничто не вернет даму к жизни. Такова была ее последняя воля. А сама Аня уже выслушала последнее слово умирающей.

Она вышла из палаты и встала у большого окна, выходящего в больничный сад. К ней подошел Симон.

— У них… не получаются реанимационные мероприятия.

Анна молча кивнула головой, говорить не хотелось.

— Мы не успели узнать, зачем она хотела убить Эрвина, о чем нас предостерегала Кристина,  — проговорила она.

— А я думаю, что же Ариадна могла сделать в жизни ужасного, чтобы пойти на подобное?  — откликнулся полицейский.

— Если она убила Остерию, то та, наверное, ее шантажировала. Найдете что-нибудь у нее.

— И то верно! А ты молодец, Аня! Хоть и заварила эту кашу, но сама же и расхлебала. Так у вас говорят?

— А у полиции есть транспорт?  — спросила Анна.

— Что за дела?  — напрягся Симон.

— Я должна кое-куда съездить, чтобы ответить на один важный и, надеюсь, последний вопрос. Почему любящая бабушка хотела избавиться от единственного внука?

— Далеко собрались ехать?  — спросил полицейский.

— В Германию, туда, где был его детский приют.

— Ого!  — присвистнул Симон и прищурил глаза.  — А это точно что-то даст?

— Обижаешь, когда я кого-нибудь подводила? Я просчитываю все правильно.

— Приветик,  — произнес мужчина, показавшийся в конце коридора.  — А я узнал, что ты в больнице, и пришел поболтать.

— Ночь на дворе,  — ответил Симон, а Аня с трудом признала в сильно потрепанном типе Марата. Выглядел он очень комично, так как кое-где на теле еще торчали неотклеенные островки медвежьей шерсти. Руки его были перевязаны, а лицо все в ссадинах.

— Меня здесь зовут «снежный человек»,  — сообщил Марат.

— Неудивительно,  — улыбнулась Анна.

В это время медбратья вынесли из палаты на носилках тело Ариадны, покрытое простыней с головой.

— Я что-то пропустил?  — испугался Марат.

— Ты просто отвлек следствие на себя, но потом все вернулось на круги своя,  — витиевато ответила Анна.

Глава 18

На похоронах Ариадны Ламар собрался весь городок. Люди пришли отдать дань уважения вдове их знаменитости.

Все проходило очень чинно и спокойно, так сказать, по-европейски. Мужчины в костюмах и галстуках, женщины в темных платьях с букетами роз. Дубовый гроб с латунными ручками, дорогие венки, букеты живых цветов и безумно красивый Эрвин у гроба своей бабушки. Наблюдать, как он страдает, у Анны не было сил. Сам Эрвин уже организовал отъезд Клавдии Ивановны в Россию под присмотром медиков, так захотела эта упрямая дама, как только пришла в себя.

— Отойдем?  — спросила Анна, когда тело Ариадны было предано земле и Эрвин принял все соболезнования.

— Что ты хочешь мне сказать? Ты какая-то озабоченная в последнее время. Все преступники пойманы, жалко, что погибли хорошие люди, но мы уже ничего изменить не можем. И я заметил, что даже Симон стал относиться к тебе с особым уважением. Что-то ты все-таки с ним сотворила,  — обнял Анну за плечи Эрвин.

— Вот именно об этом я и хочу поговорить. О настоящих убийцах. Я пообещала похоронить ее с почестями и это выполнила, а больше я ничего не обещала. Она правильно сказала, что ты не заслуживаешь плохого отношения.

— Ты о ком?  — спросил Эрвин.

— Об Ариадне… и о себе… Человек с высшим образованием  — и такая дура!  — выдохнула Анна.

— Что?  — не понял Эрвин.

— Жуткая недальновидность,  — пояснила Аня, вытирая с лица капельки пота.  — Я корю себя, понимаешь? Корю!

Эрвин недоуменно смотрел на нее.

— Я не совсем понимаю… Корю? Я знаю такую болезнь  — корь.

— Ага, а я знаю другую болезнь  — слабоумие и нежелание видеть дальше своего носа. Думаю, что я поглупела из-за любви к тебе, это лишь меня и оправдывает в собственных глазах. Сейчас поясню. Дом в австрийском стиле, старинная мебель, коврики, комоды, фотографии на стенах, какие-то фарфоровые статуэтки толстощеких детей, больше напоминавших уродцев-гидроцефалов. Деревянные щелкунчики с выпученными глазами, совершенно непригодные к своей прямой обязанности  — колоть орехи. Рассаженные по горшкам цветы, альпийские ухоженные горки…  — взахлеб перечисляла Анна.

— Ты о чем?  — заладил Эрвин.