Последний тайник

Увидев, что Кассандра, у которой, как я понял, имелся кое-какой опыт пребывания в лесу, идеальным образом закрепила свой гамак, я подошел к профессору, уже заканчивавшему в этот момент обвязывать веревку вокруг ствола.

— Извините, проф, но вам, боюсь, придется все переделать.

Кастильо, обернувшись, невольно ослепил меня светом своего фонарика.

— Переделать? С чего бы это, позволь тебя спросить? Лично мне кажется, что я все сделал прекрасно.

— Да нет, о «прекрасно» не может быть и речи. Все очень плохо. Проблема в том, что ваш гамак висит слишком близко к земле.

Взглянув, профессор оценил расстояние, отделявшее гамак от земли.

— А мне кажется, что вполне нормально. Я не хочу упасть с высоты, когда буду вставать утром.

— Ну, вам виднее, — равнодушно сказал я, пожимая плечами. — Однако когда вы заберетесь в гамак, он под вашим весом провиснет сантиметров на тридцать-сорок. Поэтому, зная, что тут наверняка водятся необычайно ядовитые змеи, скорпионы, тарантулы и прочие симпатичные лесные обитатели, я бы на вашем месте закрепил гамак повыше. Но если вам на все это наплевать, то я не буду приставать к вам со своими советами.

С этими словами я отвернулся и пошел прочь, слыша, как за моей спиной чертыхается профессор и как трутся о кору дерева перевязываемые им веревки.

Я забрался в свой гамак, установил москитную сетку и, пробормотав себе под нос «Спокойной ночи!», позволил усталости окончательно одолеть меня. И тут, когда я закрыл глаза и расслабился, до меня стали доноситься звуки тропического леса. Из окружавшей нас непроницаемой тьмы слышались завывания обезьян, хлопанье крыльев неведомой мне ночной птицы, шорох в кустах, по которым ползал какой-то безобидный грызун. Внимая этим звукам, я уснул с мыслью о том, что, как несколько лет назад объяснил мне один коста-риканский биолог, кровожадные ягуары убивают своих жертв очень тихо, и первый звук, благодаря которому вы догадаетесь о присутствии ягуара, будет и последним звуком, услышанным вами при жизни.

Первые лучи утреннего солнца упорно пытались пробиться сквозь густой балдахин, состоявший из миллионов листьев тропических деревьев, почти полностью скрывавших от нас небо; шумные попугаи ара переругивались между собой, сидя на высоко расположенных ветках, а целая семейка обезьян-капуцинов с любопытством наблюдала за нами с близлежащего бумажного дерева.

Лежа в гамаке, я смотрел, как великолепный тукан стремительно перелетает с одного дерева на другое. И тут, нарушая всю эту утреннюю идиллию и заставляя живых существ во всей округе замолкнуть, из глубины леса донесся зычный рев, от которого у меня волосы встали дыбом, а состояние приятной утренней дремы, в котором я пребывал, моментально улетучилось.

— О господи, ягуар! — с ужасом воскликнул профессор.

— Успокойтесь, проф, — стараясь сохранять невозмутимость, произнес я. — Никакой это не ягуар.

— Как не ягуар? — удивился профессор, приподнимаясь в своем гамаке. — Хочешь сказать, что это кот? Неужели ты не заметил, что даже птицы притихли?

— Нет, это не кот, проф. Это обезьяна.

Даже не глядя на профессора, я был уверен, что он, сидя сейчас в гамаке, нахмурился.

— Издеваешься надо мной? Обезьяны такого рева не издают!

— Улисс прав, профессор, — вмешалась Касси. — Звуки, которые вы только что слышали, — это сигнал самца обезьяны-ревуна, предупреждающего, что эта территория принадлежит ему.

— Ну и напугала же меня эта чертова обезьяна! Я едва не наложил в штаны! — сердито пробормотал профессор. Он стал внимательно всматриваться в густую листву, откуда донесся рев, словно пытаясь увидеть напугавшую его обезьяну.

— В этом нет ничего удивительного. В качестве утешения могу вам сообщить, что все, кто впервые слышит этот рев, пугаются не меньше вас.

Окончательно проснувшись от услышанного нами «сигнала» самца-ревуна, мы вылезли из гамаков, тщательно осмотрели свою верхнюю одежду и обувь и, не найдя в ней ни пауков, ни змей, быстренько оделись. К нашему удивлению, утро, в отличие от жаркой и душной ночи, было довольно прохладным, а потому нам пришлось достать из дорожных сумок и надеть на себя еще по одной рубашке.

— Ну и ночка! — ворчливо сказала Кассандра. — Мало того, что я не привыкла спать в гамаке, так еще и всякие твари орали в лесу, жарища была жуткая, а от этого гнусного средства, которым я намазалась, ко мне все прилипало. Мне удалось поспать часа два, не больше.