Аркан для бешеной селедки, или Все способы энергетической защиты по системе Жим Лам

У человека, как и у всех животных, есть орган, который предназначен для того, чтобы видеть биоплазму. Это я заявляю с полной ответственностью. Просто человек по мере прохождения Эволюционного пути практически отказался от его использования и полностью перешел на обычное зрение.

Однако, если снова начать тренировать этот способ видения, можно добиться восстановления своих дремлющих способностей.

В этом месте я оживился, как ребенок, который услышал на уроке химии о том, что свинец можно превратить в золото.

Али Баба меж тем продолжал:

— Многие животные по желанию могут видеть биоплазменную оболочку. А орган, который этим процессом заведует, называется романтично: «Третий глаз». Он расположен в древнейшей структуре мозга, которая спрятана у человека в самое сокровенное место — под большие полушария.

А место выхода луча этого «глаза» располагается на лбу между бровями. Там, где индусы рисуют точку. В этом месте у лягушки имеется ямка между глазными яблоками — это подтвердит любой биолог.

Здесь внешний выход Аджны чакры. Именно с его помощью ты видел туманные образования вокруг своих пальцев…

А теперь я отойду, а ты остановись и посмотри на меня «Третьим глазом» на какомнибудь темном фоне.

От чистого сердца

— Почему женское молоко предпочтительнее коровьего или козьего? Что самое ценное в женском молоке?

— Сосуд.

Лекция по диетологии в племени каннибалов

* * *

Как защитить и развить чакру Сердца?

Как ощущается состояние Потока?

* * *

Перед нами раскинулась широкая долина. Речка, вдоль русла которой пролегал наш путь, теперь превратилась в небольшой ручей, весело журчащий между камнями. Деревьев на этой высоте почти не было, поэтому склоны гор были расцвечены зелеными и желтыми красками трав и цветов. Над всем этим великолепием раскинулся безбрежный, совершенно чистый синий небосвод.

По мере нашего движения горы становились все круче и острее. Наконец на самом горизонте, зажатом с обеих сторон горными склонами, появились вершины, покрытые снегом. Наставник подозвал меня, и мы пошли рядом.

— Вон те покрытые снегом вершины — это место, куда ты так стремился, — проговорил он задумчиво. — Можешь сфотографировать их отсюда, если хочешь…

При взгляде на эти горные пики у меня прямо сердце запрыгало. Пришлось даже остановиться и перевести дыхание.

«Неужели мы дойдем?! Неужели я увижу это своими глазами?!» — думал я, убирая обратно в рюкзак женин фотоаппарат.

За всеми трудностями похода да важными разговорами конечная цель нашего маршрута както отодвинулась на задний план. А настоящая цель, осознания которой старался добиться от меня Али Баба, напротив, стала выходить вперед и, казалось, была уже почти ясна.

Учитель тоже остановился и, напряженно о чемто думая, смотрел на меня:

— Присядька. Как ты думаешь, почему священные места всегда располагаются в труднодоступных местах?

— Природа будто прячет чтото сокровенное подальше от повседневности.

— Что именно она прячет? — он очень строго смотрел на меня. А я не стал отгадывать, просто сказал, как чувствовал:

— Здесь хранится Сила Красоты и Любви. Она накапливалась здесь долгое время, и люди, приближаясь к этим местам, испытывают особое состояние переполнения высокими чувствами.

Их Душа начинает очищаться от низких животных помыслов и желаний. Они начинают воспринимать самих себя и всех окружающих как Граждан Вселенной с достоинством и честью. Вот так я думаю… — закончил я свою многословную речь, удивляясь сам себе. Откуда что взялось? Слова буквально вылетали из моего речевого центра, минуя мыслительный.

Наставник все так же внимательно смотрел на меня:

— Запомни это состояние, ты сейчас находишься в Потоке.

Я не очень понимал, о чем идет речь, но чувствовал внутри себя безбрежный Покой, Мощь и Любовь одновременно. Глаза закрылись сами собой.

— Чего тебе сейчас хочется больше всего? — голос Учителя был очень спокойным.

— Испытываю сильное желание… молиться, но я никогда этого не делал… Я не знаю, как…

— Не надо сомневаться. Просто вырази все, что у тебя на сердце.

Я открыл рот, и первый звук вырвался из меня, словно пробка из бутылки шампанского:

— Ааа! — я кричал всем своим существом, как будто освобождался от чегото такого, что долго носил внутри. А потом побежали какието слова — горячие, обжигающие, как брызги кипящего масла. Голова запрокинулась, а я все кричал и плакал, в груди нестерпимо горело пламя.