Плюс на минус

- Заткнись, придурок! - Я рванул зубами обертку индпакета.

- Я же смотрел…

Вокруг - и впереди - уже вовсю лаяли автоматы. Глухо хлопнул разрыв - послабее, чем первый, видать, подствольник. "Духи" засели выше по склону, их было несколько десятков… пулеметная очередь разлохматила куст рядом со мной, только листья брызнули… глухо прокашлял "шмель", и пулемет замолчал.

- …не было…

Жгут я затянул как можно выше. Затем ножом вспорол бушлат на боку, где стремительно расползалось еще одно темное пятно, и едва не взвыл, увидев, что натворил здесь осколок. Вот гадство-то… и хлещет почем зря. Да где же эта артерия?!

- Как он!?

Я не успел заметить, как Паша оказался рядом с нами.

- Хреново.

- Вижу… дыру залепил?

- Черта с два там залепишь… я пережать пытаюсь.

- Давай, держи, - кивнул Паша и, отвернувшись, зав орал в рацию: - Ну где вы там?! А?! Какие, на хрен, "дыни"? Что значит: "огурцы" не добивают?! А?! Да мне по хрену, что батарею не передвинули! У меня уже два "трехсотых"! А?! Когда, епить?! Когда нас всех тут положат на х…?!

- Санек…

Я не отвечал - я давил изо всех сил, но все равно кровь упругими толчками выбивалась из-под пальцев.

- Слышь… мой… забери… потом.

Правой рукой Севка потянулся к шее. Схватился за шнурок, начал его вытягивать - медленно, по сантиметру.

- Да не дергайся ты! - рявкнул я.

- Забери… пусть будет… память…

- Пошел ты…

Земля под коленями ощутимо содрогнулась. Я поднял голову - и увидел, как выше по склону один за другим вымахивают дымно-бурые фонтаны.

А потом вдруг понял, что больше не чувствую горячих толчков под ладонью.

И заорал!

- Ты чего?!

Видок у Леночки был еще тот: бледная, глаза на пол-лица. Впрочем, если наяву я орал хотя бы вполовину, как мне снилось… удивительно, как у нее волосы дыбом не встали. За окном уже горели фонари, спина затекла, башка была чугунная, но спать больше не хотелось.

- Извини, - буркнул я, украдкой косясь на правую ладонь. Угу, холодное, липкое - только не кровь, а всего-навсего пот. - Сон… приснился.

- Ты, - испуг Леночки быстро сменился злостью, - таблетки пить не пробовал? Говорят, некоторым помогает.

- Угу, - мрачно кивнул я. - А еще можно поселиться в доме, где хорошая звукоизоляция и мягкие стены. Тоже, говорят… помогает.

- Охотно верю, - произнесла Леночка тоном, явно намекавшим, что упомянутый дом, по ее мнению, будет вполне подходящим жилищем для некоего Сани Топлякова.

- Душ у тебя где?

- Рядом с туалетом. Полотенце для гостей на сушилке, мыло бери любое, но если посмеешь тронуть мою зубную щетку, то…

- То что?

- Сильно пожалеешь.

Это сказала не Леночка..Подпрыгнув чуть ли не до потолка, я обернулся и увидел в углу огромного серого… кота.

- Ч-ч-ч-ч…

- Так его, Федька! - мстительно пискнула Леночка.

Пару секунд я лихорадочно прикидывал: крыша уехала совсем или я попросту еще не проснулся. Вариант номер один был куда более правдоподобным… но тут котяра превратился в татуированного братка, и я наконец вспомнил.

- А-а… тьфу ты… крыса говорящая! Ну блин…

- Сам ты крыс, да?!

Обиженный домовой сменил облик братка на нечто бородатое, горбоносое, в натовской камуфле и зеленой бандане… в следующий миг я уже лежал на полу, а еще через миг в чича летело первое, что подвернулось под руку, - блюдце. Повезло - сервант оказался чуть левее.

- Ну точно - больной! - резюмировал домовой, вновь обернувшись котярой. - Прав был опер. Эх, жаль, не сдали мы тебя…

- Дурак ты, Федор, - вздохнул я и принялся осторожно, по частям отлеплять себя от ковра. - И шутки у тебя дурацкие.

Домовой пренебрежительно махнул хвостом.

Леночка в наш диалог предпочла не вмешиваться. На всякий случай я оставил дверь в ванную приоткрытой, но, как ни старался, ничего членораздельного разобрать сквозь плеск воды так и не удалось: хозяева квартиры переругивались тихим злым шепотом. Затем ругань прекратилась - как я понял, со счетом один-один в пользу Леночки, потому что поле боя осталось именно за ней, разобиженный же Федька удалился на кухню, где принялся нарочито громко звенеть посудой в мойке и греметь дверцами.

Вернувшись, я обнаружил, что кроме домового из комнаты исчезли осколки блюдца. Зато на столике перед креслом обнаружилась еда: шмат распрозверски, до судорог челюстей, аппетитно пахнущего жареного мяса, сожрать которое хотелось из одного лишь инстинкта самосохранения - чтобы слюнями не захлебнуться. Захлебываться мне не хотелось, а вот есть - как раз наоборот.