Трое в Песках

Таргитай всхлипнул от обиды:

— Свинья? Это жаба вбила меня в землю по уши!

Лиска указала пальчиком:

— Вон твой Меч.

У нее было снова такое надменное лицо, что Таргитай попросил, озлившись:

— Будь добра, принеси!

Лиска наморщила короткий носик:

— Ясли за сеном не ходят. Имеющему меч оглобля не нужна.

Мрак встревоженно посматривал вслед зверю.

— Надеюсь, такому конь на один кутний зуб. Только раздразнит.

— Хочешь, чтобы вернулся? — спросил Олег с тревогой.

— Агимас ему ближе… Там пятеро. Впрочем, зверь не волхв, счету вряд ли обучался.

Уже затемно добрались до села в излучине реки. Сердобольные женщины перевязали Мрака, привели местного волхва. Олег ревниво вмешивался, спорил по травам, отварам, примочкам. Мрак наконец озверел, выгнал, велел упражняться в чародействе или хотя бы в колдовстве. Вдруг да спасет их шкуры, а раны заживут как на собаке. Еще лучше — как на волке. А если не лечить, то еще быстрее.

Лиска люто ненавидела грубого Мрака, но оборотень все-таки говорил дело, к тому же на пользу и во славу Олега. Она утащила волхва за околицу: расколет почву — никто не провалится.

Таргитай проводил их всепонимающим взглядом. Знаем, какой магией будете заниматься, до седьмого пота дозанимаетесь, захекаетесь. Лиска словно почуяла, зло посоветовала ему помыть голову. Таргитай озадаченно запустил пальцы в серые волосы, вскукожил: с какой стати, скоро дождь, снова станут золотистыми, как спелая пшеница. Лиска ядовито заметила, что у него грязные мысли, за версту видно, вон из ушей торчат!

Они давно скрылись, а Таргитай, отложив дуду, озабоченно ковырялся в ушах.

Мрак оправился через пару дней. Без посторонней помощи взобрался в седло, хотя вряд ли далеко бы уехал. С Олегом же было хуже. Часто проваливался в забытье, вздрагивал, лицо перекашивали страшные гримасы. Лиска сидела над ним с красными глазами, губы распухли и дрожали.

На третий день он прохрипел, не открывая глаз:

— Теперь знают…

— Что? — спросила Лиска быстро.

Олег долго молчал, левая щека дергалась, словно у коня, отгоняющего слепня. Прохрипел совсем тихо:

— Когда мы защитились чародейством, они послали магов…

— Защитились? — спросил Мрак язвительно. — Если бы зверь не погнался за добычей пожирнее, помогло бы кудесничество!

Таргитай торопливо вытряхнул мешок Олега на землю.

— Чем тебя подлечить?.. Маги вот-вот прискачут, а ты спишь!

— Свари траву… — прошептал Олег, голос оборвался, голова откинулась, лицо залила смертельная бледность. Мрак вздохнул:

— Свари дурню травы. Если поест — еще свари.

— А какой? Тут разные.

— Вари все. Все одно хана, если не встанет.

Сердобольные хозяева одолжили горшок, Таргитай сварил. Вместе с Лиской напоили волхва. Его вывернуло, словно снова летел на краденом ковре. Долго лежал обессиленный, бледный как смерть. Лиска, чуть не плача, подложила под спину и бока мешки с сеном, разложила перед ним обереги.

Мрак кивком позвал Таргитая, а волхва напутствовал:

— Трудись не покладая рук!

— Но не поднимая зада, — добавил Таргитай сочувствующе.

Олег обессиленно лежал на сеновале, ему казалось, что кости перемололи в мельнице. Сено уже подсохло, пахло непривычно — в Лесу травы иные, а в Степи пробыл недолго. В этих травах тоже вроде бы лечебная мощь, порой — тревожащая. На досуге выявить бы, это ж добавочная мощь! Он волхв-лекарник, врачеватель недугов, а не потрясатель гор или раскалыватель земли!

Резко потемнело. Внизу в дверном проеме сарая стояла женщина. Лица Олег не рассмотрел, яркий свет полной луны слепил глаза, оставляя ее в тени. Зато лучи словно растворили ее длинную сорочку, четко обрисовав стройную, умело сложенную женскую плоть.

Она молча шагнула в помещение. Олег рассмотрел иссиня-черные волосы, длинные и густые, отливающие синими искорками, как вороново крыло.

Чувствуя неясный страх, он приподнялся на локте, охнул от боли. Женщина начала медленно взбираться по лестнице. Олег видел, как подрагивают деревянные концы.

Над краем сеновала поднялась ее голова. Олег застыл, вмороженный в страх. Лицо женщины было мучнисто-белым, без кровинки. Губы синие, даже лиловые, а глаза с расширенными зрачками блестят, будто осколки слюды. Двигается она медленно, словно во сне. Олег заворожено смотрел на ее тонкую белую шею, распахнутый ворот сарафана, где выпирали вздутые половинки грудей с острыми кончиками. Стан был перехвачен толстой веревкой.