Трое в Песках

Месяц блестел, как глаза молодого кота, а воздух был острее Меча Таргитая, когда Мрак поднял всех троих и загнал на коней. Ехали сонные, утренние боги зажгли что-то за краем земли, оттуда выбивалось блеклое сияние.

Дальние горы приблизились, а когда въехали в долину между высокими каменными стенами, все ощутили от левой странное тепло, словно раскалилась за день, а остыть не успела к утру. Мрак пустил коня ближе, тот повеселел, шел бодро, помахивал хвостом.

Внезапно гранитная стена дрогнула. Кривая трещина как ящерица пробежала сверху донизу. Из щели пахнуло уже не теплом — жаром. Щель увеличилась, края медленно пошли друг от друга. Из темноты донесся тяжелый вздох.

Невры переглянулись, Мрак вытащил секиру. Черный зев перестал расширяться, из глубины пахнуло нечистым теплом, запахами пота и грязи. Снова вздох, загрохотали камни. Кони тревожно прядали ушами.

Мрак оттеснил друзей, развернул коня.

— Эй, кто там?

Послышались тяжелые шаги, в тени что-то появилось — массивное, в два человеческих роста. Неизвестный остановился в тени. Огромная ладонь закрывала глаза, отвыкшие даже от рассеянного света. Великан был широк, грузен, обнажен до пояса. Его бедра плотно обтягивали короткие портки из грубо выделанных шкур. Густые волосы на груди слиплись от пота и грязи.

— Лю… ди… — проревел велет. — Лю… ди…

— Люди, — крикнул Мрак, удерживая испуганного коня. — А ты кто?

— Люди, — повторил велет. — Такие… махонькие.

— Ты не видел других! — гаркнул Мрак.

— Меня зо…вут Таран.

Мрак оглянулся на спутников, но даже Олег покачал головой.

— Видать, ты в свое время начадил, — предположил Мрак уважительно. — А за что тебя в камень?

Велет наконец убрал ладонь от глаз. У него были выступающие надбровные дуги, низкий лоб и тяжелая нижняя челюсть. Уши торчком, а глаза были посажены так близко друг к другу, что Мрак выбил бы их одним пальцем.

— За яблоко, — рыкнул велет. Широкое лицо налилось дурной кровью, глаза потемнели. — Я всегда дрался с богами… бивал часто… но взяли сонного! Теперь скала раскрывается раз в сто лет, чтобы видел белый свет, мучился…

— Раз в сто лет? — ахнул Олег с жалостью.

— Раньше в тыщу, — угрюмо сообщил велет. — Потом через каждые полтыщи… теперь уже раз в сто… Когда каждый день, я выйду!

Мрак смерил взглядом гигантскую фигуру, от которой веяло несокрушимой мощью.

— Ты, никак, бессмертен?

Велет удивился:

— Конечно! А как же иначе? И неуязвим к тому же. Боги страшились меня, я их гонял, как зайцев. Меня породила сама Апия, мать-сыра земля. Нас было двенадцатеро… А мы, сыны земли, всегда были сильнее богов, сынов неба…

— А где остальные одиннадцать? — спросил Мрак.

Велет зарычал, в непонятной ярости шагнул вперед. Огромные, как стволы деревьев, руки потянулись к Мраку. Едва ступня пересекла границу света и тени, стены затрещали, пошли смыкаться. Велет страшно закричал, уперся в надвигающиеся камни. Руки дрожали от напряжения. Мрак с ужасом увидел, что кулаки вминаются в гранитные плиты как в сырую глину, но внезапно руки согнулись в локтях, горы сдвинулись и уперлись в широкие, как коромысло, плечи. Снова велет побагровел, глаза лезли на лоб. Камни трещали, вдруг воздух с шумом вырвался из мощной груди. Раздался страшный нечеловеческий крик, брызнула кровь. Камни коснулись друг друга, замерли, трещина исчезла. На ее месте вздулся безобразный рубец.

Мрак тронул коня, бросил через плечо:

— Но заноза еще там!.. Как он сказал, раз в сто лет нарывает?

— Камень, — ответил Олег, пожав плечами. — Они живут медленнее. Но когда-то этот гной выйдет наружу.

Мрак на ходу шумно поскреб в затылке, скривился:

— Будет нашим правнукам работенка!.. Справятся ли?

Олег подумал, ответил тихо:

— Смотря какое потомство оставим.

В долгом молчании ехали, каждый погруженный в свои думы. Таргитай достал дудочку, печальная песенка начала складываться сама собой. Пальцы тоже сами перебирали дырочки. Мелодия получилась простая, чистая, бесхитростная, как он сам. Наверное, если бы Мрак складывал, получилась бы волчья, а у Олега — волховья, мудрая… Хотя могут ли песни быть мудрыми? Тогда это не песни.

Ехали до полудня, кони притомились, а Мрак придержал коня, сказал Олегу беспокойно:

— Что-то здесь нечисто.

— Что?

— Полдня едем и — ничего. Тихо.

В том же напряженном молчании проехали еще версты две. Когда проезжали мимо зарослей, — ближе чем на десять саженей Мрак не приближался, даже огибал такие места, — выскочили пять оборванцев с пиками, топорами, ножами.