Ютланд, брат Придона

Глаза, привыкшие к зелени степи, лугов и лесов, с удовольствием отдыхали, глядя на массивные белые с серым стены, сложенные в древние времена, но и сейчас еще исполняющие свой долг защищать укрывшихся за ними.

В вечерний час улицы переполнены как спешащими закупиться на базаре, так и выбравшимися из домов просто погулять после рабочего дня. Открыты все лавки, многие торговцы выставили на улицу лавки с резными спинками и сидят, беседуют, перемывают кости проходящим мимо.

По улицам тарахтят повозки, подскакивая на неровно уложенных булыжниках.

Мелизенда наморщила носик и сказала важно:

– Дикари.

– Ага, – согласился Ютланд.

Она посмотрела на него с подозрением.

– А ты чего со мной соглашаешься?

– Я уже запомнил, – ответил он, – что все, кроме Вантита, дикари. И вообще не люди.

– Я разве так сказала?

– Много раз.

Алац подвез их к гостинице, сам вошел в распахнутые гостеприимно ворота и остановился перед коновязью. Ютланд спрыгнул на землю, похлопал его по худой шее. Мелизенда благосклонно приняла протянутые к ней руки, Ютланд насуплен и мрачен, но она наклонилась и милостиво позволила себя взять под мышки, как ребенка, снять с коня и поставить на землю.

Все это он проделал серьезно и деловито, даже придержал чуть, чтобы она не упала на детских кривых ножках, щас, у нее ноги длинные и красивые, хоть и поцарапанные после ночевки в лесу. От его рук идет странное тепло, что и не тепло, но все-таки тепло, и она ощутила смутное и непонятное сожаление, когда он убрал руки и отступил.

– Посмотрим, чем здесь кормят, – сказал он по-взрослому, она ощутила, что повторяет чьи-то слова, он все время старается вести себя «правильно», как должен держаться взрослый мужчина, следит за собой, постоянно одергивает. – И в запас возьмем.

– Да, – сказала она, – ты молодец, запасистый.

Он посмотрел косо, подозревая подвох, но она смотрела на него такими чистыми восторженными глазами, что он опасливо отодвинулся, такое затишье неспроста, теперь вот-вот укусит, лягнет или ужалит.

Дверь то и дело распахивалась, всякий раз выкатывались плотные волны запахов кухни с неизбежными ароматами жареного мяса и дешевого вина. Мелизенда пошла следом за Ютландом, почему-то понравилось, что он идет свободно, по прямой, отпихивает с дороги загулявших мужиков, а они только провожают его озадаченными взглядами, но никто не бросается следом, чтобы затеять ссору, словно чуют в нем нечто такое, что отбивает охоту ввязываться в драку.

– Поесть плотно, – сказал он хозяину, едва опустился за стол, – и с собой в дорогу хлеба и сыра.

– Есть копченое мясо!..

– Давай.

– Даже балык сегодня принесли…

– Замечательно, – сказал он, – собери в дорогу. Вот деньги.

Держится он уверенно, заметила Мелизенда, хотя вряд ли часто бывал в таких заведениях. Что-то выдает в нем новичка, словно он впервые покинул дом, но в то же время есть в нем и некая основательность, цельность, но заметить ее можно, только внимательно присмотревшись.

А чего это я присматриваюсь, спросила она себя сердито. Подумаешь, пастушонок! Пусть даже он и вырастет в достойного пастуха. Все равно не больше достоин ее внимания, чем жуки на деревьях. Или кузнечики в траве. Прыгают, ну и пусть прыгают.

Глава 2

За их стол без спросу тяжело сел крупный воин в короткой кольчуге, голые руки бугрятся мускулами, рассеянно улыбнулся Ютланду и Мелизенде, поставил рядом с собой меч в ножнах и щит.

Хозяин принес два блюда Ютланду и Мелизенде, бросил равнодушный взгляд на герб нового едока, глаза удивленно расширились. На цельнометаллическом щите плывет странного вида корабль с кокетливо задранным носом и приподнятой кормой на фоне восходящего радостно солнца, чистого и безмятежного, под ним изумительно синяя вода, такой просто не бывает, на корабле белый-белый парус, словно только что выстиран, а на нем одна-единственная буква А. Еще по бокам герба зеленые листья странного растения и невиданные мечи с искривленными лезвиями. Сверху надпись тоже странными буквами, но можно разобрать искаженное АТЛАНТИС.

– Ого, – сказал хозяин невольно, – много слышал про вас! Думал, байки. Воспоминания о великих днях.

Воин ухмыльнулся.

– Ставь на стол лучшее мясо, и ты увидишь, как от него тоже останется одно воспоминание.

Хозяин подал знак слугам, из кухни тут же принесли целого кабана, запеченного по всем правилам охотничьего искусства. Ароматный запах потек по всему залу, многие начали поворачивать головы и принюхиваться.