Голос в ночи

— Что задумали? Решили заменить исчезнувшего дантиста гораздо более опытным доктором Калафидисом.

— Зачем?

— Чтобы проверить зубы у вашей тети.

— Думаете, приемник у нее во рту?

— Возможно.

Все-таки Морис бывает порой совершенно нестерпимым, хоть кого выведет из себя!

— А если она передумала ехать к дантисту? — довольно ехидно спросила я. — Что тогда делать? Ведь зуб у нее перестал болеть.

— Такая возможность предусмотрена, — невозмутимо ответил Морис. — Мы постараемся уговорить вашу тетю.

— Попробуйте...

Как я и предполагала, тетя рассердилась за мое опоздание к обеду. Но я сказала, что пришлось идти в деревню, на кирпичный заводик, за деталями к нашему «оппель-капитану».

— Ты же сама просила отвезти тебя завтра к дантисту.

— Ну, можно не спешить, — ответила, смягчаясь, тетя. — Зуб у меня совсем не болит, можно повременить...

Так. Посмотрим, как уговорит ее самонадеянный Морис...

Когда тетя легла спать, я поспешила в дом доктора Ренара, превратившийся в нашу постоянную ночную штаб-квартиру. И всех сыщиков, конечно, нашла за работой: Жакоб и Вилли возились с аппаратурой в передвижной лаборатории, а обер-лейтенант и доктор Ренар заглядывали в распахнутую дверь фургона.

Все невольно говорили вполголоса.

— Скоро она заснет? — спросил меня Жакоб.

— Тетя? Только что ушла к себе,

— Отлично. Вилли, следи за окнами.

— Свет еще горит, — лениво ответил как всегда что-то жующий инженер.

Жакоб протянул мне руку. Я залезла в фургон и пристроилась на складном стульчике.

— Что же вы... — начала я, но Вилли прервал меня возгласом:

— Свет погас!

— Чудно, — сказал Жакоб, придвигаясь к магнитофону. — Подождем еще минут пять и начнем.

Эти минуты показались мне очень длинными. Недоуменные вопросы так и вертелись на языке, но я не решалась нарушить напряженную тишину.

— Включаю, — сказал Жакоб, посмотрев на Вилли. — У тебя все готово?

— Давай.

Диски магнитофона закрутились, и вдруг из динамика раздался знакомый голос проповедника:

«Спите... Спите... По всему вашему телу разливается чувство приятного успокоения и дремоты...»

— Никак он не унимается! Что ему еще надо? Когда оставит тетю в покое?!

Жакоб погрозил мне пальцем, чтобы молчала и слушала.

«Теперь я буду говорить другим голосом... Слушайте его внимательно, слушайте его внимательно... Так надо... так надо, чтобы обмануть ваших врагов... Спите спокойно и слушайте его внимательно...»

Небольшая пауза с убаюкивающим стуком метронома, и я услышала голос Жакоба!

Он говорил так же властно, убеждающе, негромко:

«Вам становится все лучше и лучше... сонливость сильней и сильней... Вы больше ни о чем не тревожитесь, вы больше ничего не чувствуете... Вы слышите только мой голос...»

Вытаращив глаза, я уставилась на Мориса. Он приложил палец к губам, показывая взглядом на магнитофон.

«Завтра утром у вас заболит зуб... Но это не страшно, это не страшно... Вы поедете к дантисту, и он вам поможет... Это очень опытный дантист, гораздо лучше, чем прежний... Он вам поможет, он вам поможет... Теперь вы будете крепко спать до утра и забудете, что слышали меня... Но утром у вас заболит зуб, и вы поедете к дантисту... Спите крепко, спите спокойно...»

Едва дождавшись, когда Жакоб выключит магнитофон, я спросила:

— Как это вам удалось? Откуда взялся голос проповедника?

— Смонтировали, — весело ответил Жакоб. — У него научились. По тому же методу, как он смонтировал загробный голос дяди Франца. Вилли у нас маг и волшебник. Склеили по словечку, выбрав их из подлинных записей «гласа небесного». Пришлось повозиться. Не заметно?

— Я ничего не заметила, а вот послушается ли тетя...

— Посмотрим. — Жакоб хотел что-то добавить, но так и замер с полуоткрытым ртом.

Из динамика вдруг донесся голос проповедника:

«...спокойно... Утром вы проснетесь бодрой и полной свежих сил... Спите крепко... спите крепко... спите крепко...»

Он умолк. А мы переглядывались в полной растерянности.

— Я включил на всякий случай приемник, и вот... — виновато сказал Вилли. — Как толкнуло меня что-то.

— Он вел передачу одновременно с нами? — спросил у него Жакоб.

— Ты же слышал концовку.

— Н-да, — пробормотал Морис.

— Тетя слышала и вас и его? — догадалась я. — Что же будет? Кого она послушается?