Трое из Леса

— Поговорим в Экзампее. А пока отдыхайте в повозке.

Он пошел к верблюдам, остановился, крикнул неврам:

— У меня нет к вам личной вражды! Но живем на земле, верно?

Глава 2

Их как бревна побросали в телегу. Дорога была ухабистая, Таргитай сразу покрылся синяками. Мрак терпел, Олег постанывал, но не жаловался. Телегу тащили позади каравана, и невры задыхались от жары и мелкой удушливой пыли.

В обеденный привал не развязали, лишь чуть ослабили путы. Мрак терпел молча, его туго стянутые руки посинели, Олег чуть не плакал:

— Звери!.. Мы останемся без рук!

Фарад придержал жеребца, оглядел их, бросил угрюмо:

— Без головы зачем руки?

— Хоть свяжите по-другому! Больно же.

Фарад окинул их взглядом, сказал с неохотой:

— Из мужчин никто не любит встречать более сильного. Я видел однажды мудрых магов, когда те съехались на свой праздник. Так не мудростью похвалялись, а кто сколько баб имел, перемерялись длиной рук и шириной плеч… А вы для нас, воинов, оскорбление.

Он пришпорил коня, умчался. Мрак тихонько прорычал:

— Утро вечера мудренее, но и ночка хороша.

— Мрак, — сказал быстро Таргитай, — ты исчерпал свои удачи на всю жизнь вперед! Не надо.

— Бог не выдаст, Баджед не съест.

На ночь им ослабили путы, зато привязали спинами к колесам телеги. Мрак и Таргитай оказались на одной стороне, Олег на другой. Фарад проследил, чтобы пленники не смогли перегрызть друг другу ремни, проверил путы и ушел.

Костер горел в двух десятках шагов, там смутно колыхались размытые тени, слышались гортанные песни. Из тьмы вынырнул Фарад, швырнул на землю вязанку хвороста. Дико и странно ревели во тьме горбатые звери.

Таргитай от усталости закрыл глаза. Вопли и крики постепенно затихали, он не сразу понял, что его трясут, дергают. По руке полоснуло болью, в страхе лапнул себя за пояс, отыскивая секиру, которую отобрали в первую же ночь, понял, что руки свободны.

Ремень, стягивающий ноги, лопнул. Огромный волк неслышно попятился в темноту. Таргитай ощупал распухшие кисти, пополз под телегой. На груди Олега увидел толстые лапы, в темноте красным горели глаза, блестели белые зубы.

Волк дернул головой, обрывая последнюю веревку, неслышно растворился. Олег сказал слабым голосом:

— Тарх, не дай разбежаться коням.

— А ты?

— Дурень, делай, что говорят!.. А я посмотрю, что за магия в ящиках…

Он с трудом перевалился через край повозки, зашуршал среди ящиков и тюков. Таргитай прополз вдоль телеги, прислушался. В темном небе неслышно плыл по мелким тучам блестящий серп луны. Справа тянуло сыростью, слышалось фырканье верблюдов, шумно чесались кони.

Таргитай полз долго, часто останавливался. Наконец в слабом свете луны увидел горбатые спины. Чудесные звери спали, лишь челюсти мерно двигались, а еще дальше смутно виднелись силуэты коней, что паслись, несмотря на ночь. Возле затухающего костра спали два стража. Оба завернулись в теплые одеяла, зябко поджимали ноги.

Хрустнул сучок. Таргитай замер. Один страж мгновенно приподнялся на локте, в руке блеснул короткий меч. Это был Фарад, хищные глаза напряженно всматривались в темноту. Таргитай вжался в землю. Фарад вздрогнул, передвинулся ближе к темно-вишневым углям, лег, натянув одеяло на ухо.

Таргитай начал потихоньку заползать с другой стороны. Другой страж громко храпел, Фарад же лежал тихо. Таргитай нащупал по дороге камень, крепко зажал в ладони.

Фарад мгновенно открыл глаза, едва Таргитай сдернул одеяло. Глаз округлился еще больше, а рот начал открываться. Таргитай поспешно обрушил камень, чтобы оглушить, не дать крикнуть… Череп разлетелся, как прогнивший пень. Таргитая затошнило от кровавой каши, что брызнула во все стороны, он поспешно выдернул из руки Фарада оружие.

Второй страж очнулся от прикосновения холодного острия к горлу. Таргитай сказал шепотом:

— Не шевелись, я оставлю тебе жизнь!

Страж замер, но едва Таргитай протянул руку к веревке, внезапно дал резкую подножку. Таргитай упал как подкошенный, перекатился через голову, вскочил, выставив руки, но на него никто не нападал. Рядом хрипел и царапал ногтями землю страж, из горла торчал клинок, всаженный почти до половины.

— О, великий Род…

Отвернувшись, он нащупал рукоять. Лезвие жутко заскрипело о кости и жилы. Когда Таргитай вытащил наконец, срезанная голова скатилась ему под ноги. С трудом сдерживая тошноту, он начал красться к верблюдам и коням. Животные тревожно зафыркали, учуяв кровь. Таргитай перерезал веревки, что держали верблюдов, побежал к коням.