Эрагон. Возвращение

И Эрагон снова пошел к ручью и с головой погрузился в воду. И холодная вода бережно обняла его, а он, держа в руках камень, чтобы не всплыть и чтобы его не унесло течением, блаженно вытянулся вдоль берега, чувствуя себя стрелой, летящей сквозь воду.

НАРДА

Роран оперся о колено и поскреб заросший подбородок, глядя вниз, на Нарду.

Маленький городок был темен и похож на корку ржаного хлеба, брошенную в ложбину между прибрежными холмами, за которыми в последних отблесках заката сверкала и переливалась морская вода цвета темного вина. Красота морского простора просто завораживала; все это было совершенно непохоже на привычный Рорану горный ландшафт.

Мы добрались!

Роран повернулся и медленно пошел назад, в лагерь, глубоко и с наслаждением вдыхая соленый морской воздух. Лагерь они разбили довольно высоко в предгорьях Спайна, опасаясь, что их могут заметить те, кто способен предупредить слуг Империи.

Проходя мимо группами собравшихся под деревьями людей, Роран с болью и гневом видел, как они измождены, как обессилены долгим путем из долины Паланкар. Среди беглецов появилось много больных; у всех лица осунулись из-за постоянного недоедания, одежда превратилась в лохмотья. Почти все обматывали руки тряпками, чтобы предохранить от обмораживания: в горах ночи страшно холодные. Некогда гордо расправленные сильные плечи согнулись под тяжестью груза, который пришлось тащить на себе несколько недель подряд. Хуже всего выглядели дети, исхудавшие и неестественно тихие.

«Господи, да им-то за что такие мучения?» — думал Роран. Ведь эти люди пострадали из-за него. Если бы они не встали на его защиту, его сейчас уже сожрали бы раззаки.

Несколько человек подошли к нему; в основном им хотелось всего лишь, чтобы кто-то похлопал их по плечу или сказал несколько слов утешения. Рорану предлагали жалкое угощение, он отказывался, а если угощавший настаивал, то брал, чтобы потом потихоньку отдать кому-то из детей. Те, кто встать был уже не в силах, равнодушно смотрели на него выцветшими круглыми глазами, как совы. Роран знал, какие слухи ходят про него: он, мол, спятил или одержим злыми духами, а потому даже раззаки не смогли с ним справиться.

Переправиться через горы оказалось даже труднее, чем ожидал Роран. Единственными тропами в горных лесах были те, что протоптали олени и козы; эти тропки оказались слишком узкими, крутыми и извилистыми, чтобы по ним могли подниматься люди с детьми, тяжелой поклажей и скотом. В результате им частенько приходилось прорубать проход прямо сквозь густой подлесок, а это было не только очень трудно, но и опасно, потому что по таким следам слуги Империи легко могли их обнаружить. Для Рорана, правда, эти упражнения с топором явились спасением: он почти полностью восстановил раненую руку, хотя поднимать и сгибать ее все еще было трудновато.

Встретились они и с другими трудностями. Так, во время перехода по открытому горному склону выше границы распространения лесов их неожиданно застигла пурга. Три человека замерзли в снегу: Хайда, Бренна и Несбит. Все они, правда, были людьми уже немолодыми, но в ту ночь Роран впервые по-настоящему понял: в этих горах могут погибнуть все и только потому, что последовали за ним. Вскоре после этого один мальчик упал и сломал себе руку, потом в горной речке, текущей с ледников, утонул Саутвел. Волки и медведи постоянно собирали свою кровавую дань с тех отар, которые беглецы вели с собой. Звери не обращали ни малейшего внимания на костры, которые они стали жечь каждую ночь, как только отошли подальше от долины Паланкар и ненавистных воинов Гальбаторикса. А еще все время хотелось есть. Голод терзал людям внутренности, точно ненасытный паразит, отнимая силы, подрывая волю и желание продолжать путь.

И все же они выжили, проявив те же упрямство и стойкость, какие поддерживали когда-то их предков в долине Паланкар, несмотря на голод, войну и эпидемии. Жителей Карвахолла, возможно, и трудно было раскачать и заставить принять решение, но раз уж они его приняли, ничто не могло заставить их сойти с избранного пути.

Теперь, когда они добрались до Нарды, у них опять появилась надежда. Настроение в лагере царило приподнятое, несмотря на страшную усталость. Никто из них не знал, что ожидает их в дальнейшем, но уже одно понимание того, что они сумели преодолеть эти страшные горы, придавало им уверенности в собственных силах.

«Только вряд ли мы будем в безопасности, если как можно скорее не окажемся за пределами Империи, — думал Роран. — И я обязан обеспечить людям эту безопасность, я должен сделать так, чтобы нас не поймали! Теперь я в ответе за каждого из них». Он принимал эту ответственность всем сердцем, ибо не только стремился защитить односельчан от слуг Гальбаторикса, но и преследовал собственную тайную цель: спасение Катрины. Ведь со дня ее пленения прошло уже так много времени! Сумела ли она выжить в застенках Империи? Рорану стало страшно, и он поспешил отогнать от себя эти мысли. Если он будет думать о том, что Катрина могла погибнуть, то попросту спятит.