Эрагон. Возвращение

И ГРЯНУЛ БОЙ

Первые лучи зари уже пролегли по земле, когда Трианна сказала Эрагону: «Пора!» Сон мигом слетел с него. Он вскочил, криком поднял всех окружающих, сел на спину Сапфиры и приготовил свой новый лук. Куллы и гномы окружили дракониху, и все вместе они устремились в проход, за ночь проделанный в бруствере.

Вардены шли следом, спокойно, бесшумно, ряд за рядом. Их оружие и латы были обернуты тряпками, и до вражеского войска не доносилось ни звука. Вскоре к ним присоединилась Насуада на чалом жеребце; рядом с нею были Арья и Трианна. Все пятеро лишь молча кивнули друг другу в знак приветствия.

За ночь зловонные испарения скопились над самой землей, превратившись в плотные зловещие облака, просвеченные золотистым утренним светом. Окутанные этим мерцающим туманом, вардены успели преодолеть три четверти разделяющей войска полосы, прежде чем их заметили вражеские часовые. Когда впереди рога затрубили тревогу, Насуада закричала:

— Вперед, Эрагон! И передай Оррину: пусть тоже немедленно атакует! Ко мне, вардены! В бой — за наши дома и земли, за наших жен и детей! В бой! И пусть сгинет проклятый Гальбаторикс! Вперед, мои храбрые воины, и пусть мечи наши обагрятся кровью врагов! Вперед!

Она пришпорила своего жеребца, и воины с оглушительными криками двинулись за ней, потрясая оружием.

Эрагон мысленно передал приказ Насуады Бардену, заклинателю из свиты короля Оррина. Минуту спустя загрохотали подковы — это Оррин со своей кавалерией и отрядом куллов, которые на бегу ничуть не отставали от боевых коней, пошел в атаку с восточной стороны поля. Они ударили во фланг имперского войска, отжимая его к реке Джиет и отвлекая на себя.

Наконец два войска встретились, и над полем брани повис оглушительный шум. Со стуком сталкивались копья и пики; молоты и боевые топоры с грохотом обрушивались на щиты; мечи со звоном пытались сокрушить шлемы, а над головами сражающихся уже кружились с хриплыми криками стервятники, жаждущие крови и впавшие в неистовство от ее запаха.

Сердце Эрагона, казалось, готово было выскочить из груди. Он испытывал необычайный подъем, понимая, что либо он станет убивать направо и налево, либо убьют его. И почти сразу почувствовал, как вытягивает из него силы та защита, которую он выставил вокруг Арьи, Насуады, Орика и Сапфиры.

Сапфира держалась в арьергарде — в передних рядах они с Эрагоном были бы слишком доступны для атак вражеских магов. Эрагон перевел дыхание и заставил себя заняться мысленным поиском этих магов, но из лука при этом стрелять тоже не забывал.

Между тем колдуны Дю Врангр Гатауже обнаружили своего первого противника. Как только Эрагон понял это, он мысленно дотянулся до женщины, сумевшей вычислить вражеского мага, и через ее сознание — до врага. Собрав всю свою силу воли в кулак, он пробил его защиту, проник в его мысли, стараясь не обращать внимания на ужас, который испытывала его жертва, и быстро определил, какие именно войска этот колдун прикрывал своими заклинаниями. Потом, произнеся одно из двенадцати слов смерти, Эрагон покончил с вражеским магом и тут же обрушился на тот отряд, что лишился теперь магической защиты, и поразил их всех. Вардены разразились ликующими криками, увидев, что целый отряд врагов замертво рухнул на землю.

Легкость этой победы поразила и самого Эрагона. Ведь эти воины не имели ни малейшего шанса на спасение! Они бы все равно не успели ни убежать, ни сразиться с ним. Как же все это было непохоже на сражение при Фартхен Дуре! И, хотя Эрагон был восхищен своими успехами, тем, сколь сильно возросло его военное мастерство — а точнее, умение убивать! — он испытал отвращение, отвращение к смерти. Впрочем, времени подумать об этом как следует не было.

Оправившись от первого нанесенного варденами удара, имперские войска пустили в ход боевые орудия: катапульты, метавшие глиняные ядра, фрондиболы, посылавшие в противника бочонки с горючей жидкостью, баллисты, осыпавшие варденов тучами шестифутовых дротиков. Глиняные ядра и горючая жидкость наносили варденам тяжелый урон. Один из бочонков упал и взорвался всего в десяти футах от Сапфиры. Эрагон успел прикрыться щитом, но один зазубренный осколок чуть не угодил ему в голову — его спасло только магическое защитное поле, поставленное заранее. Увидев повисший в воздухе осколок, Эрагон бессильно уронил руки: магическая защита отнимала у него все больше сил.