Эрагон. Возвращение

Плакал он долго и настолько обессилел, что способен был лишь на самые слабые всплески протеста. Нужно взять себя в руки, решил он и вытер глаза. Потом заставил себя глубоко вдохнуть и поморщился от боли: при вдохе возникало ощущение, что легкие забиты острыми осколками стекла.

«Думай!» — велел он себе.

И заставил вырвавшиеся на волю эмоции подчиниться тому единственному, что могло спасти его от безумия: голосу рассудка. Это отняло у него последние силы; даже голова и руки стали дрожать.

Зато он почти успокоился и стал тщательно раскладывать по полочкам каждый известный ему факт и каждую новую идею — так настоящий мастер раскладывает перед работой свои инструменты. «Должно же существовать какое-то решение! — думал Роран. — Просто я пока его не нашел. А может, и вообще не найду…»

Итак, проследить путь раззаков, улетевших на своих крылатых «конях», невозможно. Это, по крайней мере, ясно. Нужно найти тех, кто знает, где их искать, и вардены наверняка знают об этом больше всех прочих. Но и варденов отыскать почти так же трудно. К тому же он не может терять времени на их поиски. Хотя!.. Какой-то слабый голосок в его душе настойчиво напоминал о тех слухах, которые принесли с собой бродячие торговцы и охотники-трапперы: «Сурда втайне поддерживает варденов». Сурда. Страна на самом юге Империи — во всяком случае, так рассказывали Рорану (ведь карты Алагейзии ему, разумеется, никогда видеть не доводилось). Если очень повезет, то верхом он мог бы туда добраться за несколько недель; а если придется прятаться от солдат, то может уйти и несколько месяцев. Конечно, быстрее всего было бы отправиться по морю вдоль побережья, но и к морю так просто не доберешься: сперва нужно проделать долгий путь до реки Тоарк; потом по ней попасть в Тирм, а оттуда — к морю; и еще нужно найти подходящее судно… Нет, это займет слишком много времени. А если его опознают и схватят солдаты?

— Если бы да кабы! — сердито пробормотал Роран, сжимая и разжимая левый кулак. К северу от Тирма единственным известным ему портом была Нарда, но чтобы добраться до нее, нужно пересечь весь Спайн — путешествие поистине неслыханное даже для трапперов.

Роран тихо выругался. Гадать бессмысленно; к тому же нужно спасать жителей Карвахолла. Разве можно бросить их в такую минуту и сбежать? «Беда в том, — думал Роран, — что я уже понял: и деревня, и все, кто в ней остались, приговорены. — На глазах у него вновь вскипели слезы. — Все, кто остались…»

А что, если все жители Карвахолла отправятся вместе с ним в Нарду? А потом и дальше, в Сурду? Тогда, возможно, сбудутся и его желания…

Идея эта поразила его своей безрассудной смелостью.

«Вряд ли, — думал он, — мне удастся убедить крестьян бросить свои поля, а торговцев — свои лавки, но все же… И потом, разве у них есть выбор? Ведь раззаки предложили им или рабство, или смерть. И только вардены укрывают беглецов из Империи». Роран не сомневался: мятежники будут рады принять в свои ряды целую деревню, и особенно тех, кто уже показал себя в бою. Кроме того, если он приведет к варденам жителей Карвахолла, то наверняка завоюет их доверие, и они, возможно, раскроют ему тайну местонахождения раззаков. «А может быть, они смогут и объяснить, зачем я так понадобился Гальбаториксу?»

Но эту идею непременно нужно осуществить до того, как в Карвахолл прибудут новые войска, а до этого, судя по всему, осталось несколько дней. За это время придется организовать отход из деревни по меньшей мере трехсот человек. Связанные с этим сборы представлялись Рорану поистине пугающими.

Он понимал, что простого голоса рассудка недостаточно, чтобы убедить людей покинуть деревню; тут нужен поистине мессианский накал, умение пробудить нужные эмоции, заставить людей почувствовать необходимость бросить нажитое ради спасения собственной жизни. Недостаточно и просто поселить в их душах страх — известно ведь, что именно страх зачастую заставляет тех, кому грозит опасность, сражаться из последних сил. Скорее, нужно попытаться внушить людям, что это единственный разумный выход; убедить их, как в этом убедился и он сам, что борьба вместе с варденами против тирании Гальбаторикса — самое благородное занятие на свете.

Но этот путь требовал такой страсти и такой самоотдачи, которым нипочем ни трудности, ни страдания, ни сама смерть.

Перед мысленным взором Рорана стояла Катрина, бледная, похожая на призрак, с мрачными глазами цвета янтаря. Он помнил жар ее кожи, слабый аромат волос, и то, как это было прекрасно — лежать с нею рядом под покровом темноты. Затем, точно за спиной у Катрины, перед ним прошла его семья, друзья, все, кого он знал в Карвахолле, живые и мертвые. «Если бы не Эрагон… если бы не наша семья… раззаки никогда не пришли бы сюда. Я должен спасти деревню от слуг Империи — точно так же, как должен спасти мою Катрину, вырвать ее из лап этих осквернителей!»