Игольное ушко

– Нет. Это хорошие, очень хорошие новости, то, что вы говорите. Выходит, они не знают, что его… устранили. Во всяком случае… – Блогс поспешил сменить тему. – Хочу похвалить вас. Вы держались молодцом, хотя многое пришлось вытерпеть. Такое выпадает отнюдь не каждому мужчине, даже на передовой. Ничего, сейчас все позади. Мы отправим вас и мальчика на материк. Надо немного подлечиться, отдохнуть.

– Да.

Блогс обратился к старшему команды.

– У нас здесь есть какой-нибудь транспорт?

– Конечно. Вон там, за деревьями, стоит «джип».

– Хорошо. Отправьте мать с ребенком на мол и помогите им сесть в лодку.

– Есть.

Фред опять повернулся к женщине. Он неожиданно почувствовал к ней огромный прилив чувств, одновременно нежность и восхищение. Сейчас она выглядит хрупкой и беззащитной, хотя, несомненно, в иных обстоятельствах это сильный и мужественный человек. К тому же, она явно красива. Осторожно коснувшись ее руки, он удивил не только ее, но и себя.

– Когда вы очутитесь в больнице и пройдет несколько дней, возможно, все вокруг покажется вам серым и унылым. Не волнуйтесь, просто вы поправляетесь. И, если не возражаете, я навещу вас. Доктора скажут, когда можно. Хотел бы поговорить еще, но не раньше, чем вы отдохнете. Ладно?

Женщина улыбнулась. Улыбка как-то притягивала, согревала.

– Вы очень добрый.

Она встала, взяла ребенка на руки, вышла из дома.

– Добрый… надо же… подметила, – шептал Блогс, почему-то волнуясь. – Вот так и сказала. Изумительная женщина!

Он поднялся наверх в спальню, подошел к передатчику, настроился на частоту службы наблюдения и оповещения.

– Говорит Штормовой остров, прием.

– Да, Абердин, слышим вас хорошо, продолжайте.

– Соедините меня с Лондоном.

– Минутку, ждите. – Сначала длинная пауза, затем знакомый голос: – Годлиман, слушаю.

– Перси. Дело сделано. Мы поймали… того контрабандиста. Человек мертв.

– Прекрасно, прекрасно. – Годлиман едва скрывал радость. – Он связался с товарищем?

– Почти точно, нет.

– Неужели? Отличная работа. Поздравляю.

– Меня как раз не за что. Когда я добрался сюда, все было кончено, оставалось лишь прибраться.

– Кто?..

– Женщина.

– Будь я проклят, не может быть! И что… что она собой представляет?

Блогс вздохнул, расплылся в улыбке.

– В двух словах не расскажешь, Перси. В общем, герой.

На том конце, сидя у аппарата, Годлиман тоже улыбался. Он хорошо понял Фреда.

38

Гитлер стоял у распахнутого окна, смотрел на живописные горы. Серая форма в складку еще больше подчеркивала его усталость и уныние. Прошлой ночью к нему приходил врач.

Вошел адмирал Путткамер, отдал честь, спросил что-то насчет здоровья.

Гитлер не отвечал. Он обернулся, выжидающе взглянул на своего адъютанта. Его круглые блестящие глаза всегда заставляли Путткамера чувствовать себя неуютно.

– Иглу подобрали?

– Нет. В месте, где назначили встречу, возникли осложнения. Английская полиция весьма некстати охотилась за контрабандистами. Впрочем, как выяснилось, Игла там не появлялся. Несколько минут назад от него поступила шифровка. Вот она. – Путткамер протянул фюреру листок машинописного текста.

Гитлер взял бумагу, надел очки, начал читать:

«ИДИОТЫ НЕ СМОГЛИ ОБЕСПЕЧИТЬ ВСТРЕЧУ Я РАНЕН ПЕРЕДАЮ ЛЕВОЙ РУКОЙ ПЕРВАЯ АМЕРИКАНСКАЯ ГРУППА АРМИЙ СОСРЕДОТОЧЕНА В ВОСТОЧНОЙ АНГЛИИ ГОТОВА К ВЫСТУПЛЕНИЮ КОМАНДУЕТ ГЕНЕРАЛ ПАТТОН ВКЛЮЧАЕТ ДВАДЦАТЬ ОДНУ ПЕХОТНУЮ ПЯТЬ БРОНЕТАНКОВЫХ ДИВИЗИЙ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО ПЯТЬ ТЫСЯЧ САМОЛЕТОВ МНОГО ДЕСАНТНЫХ КОРАБЛЕЙ В ЗАЛИВЕ УОШ РАЙОН ВЫСАДКИ КАЛЕ ДАТА ОПЕРАЦИИ ПЯТНАДЦАТОЕ ИЮНЯ ПРИВЕТ ВИЛЛИ».

Гитлер вздохнул, отдал сообщение Путткамеру.

– Итак, все же Кале.

– Этому человеку можно верить? – осмелился спросить адъютант.

– Полностью. – Гитлер повернулся, прошел через всю комнату, устало опустился на стул, откинулся на спинку. Он двигался медленно, казалось, любое движение причиняет боль. – Это истинный ариец, преданный своей стране. Я знаю человека лично, всех его родных…

– Но, мой фюрер, вы же сами одно время говорили…

– Да, говорил. Сказал, что буду доверять докладу лучшего агента в Британии. Так и сделаю. – Он жестом прервал разговор. – Передайте Роммелю и Рундштедту, что на танки пусть не рассчитывают. И, черт побери, пошлите за доктором.