Игольное ушко

– Простите, наверное, мне не следовало затрагивать такие темы.

– Что вы, я даже рад, вдруг вспомнил старое, давно забытое.

– Это хорошие воспоминания?

– Очень. Однако и вы тоже времени не теряли, сознайтесь, мечтали о чем-то?

Она опять улыбнулась.

– Я – совсем другое дело, мои мысли в будущем, не в прошлом.

– И что там, в будущем?

Люси уже собиралась ответить, но внезапно передумала, промолчала… Молчание возникало уже дважды за вечер. В ее глазах можно было заметить некоторое напряжение.

– Хотите, я сам отгадаю? Вы находите себе другого мужчину. – Фабер говорил и думал: зачем я это делаю? – Он слабее, чем Дэвид, менее красив, но вы даже где-то любите его за эту слабость. Умен, небогат, с добрым сердцем, хотя не сентиментален, нежный, любящий, желанный…

Бокал с бренди треснул у нее в руке, так она его сдавила, часть спиртного вылилась на колени, осколки упали на ковер, но Люси не обращала внимания. Фабер подошел, присел перед ее стулом. У Люси кровоточил большой палец. Он осторожно взял руку женщины, положил себе на ладонь.

– Вы порезались.

Она безотрывно смотрела на него и… плакала.

– Извините, – произнес он тихим голосом.

Порез оказался неглубоким. Женщина вынула из кармана брюк носовой платок, прижала к ране, чтобы остановить кровь. Фабер отпустил ее руку, начал собирать осколки стекла, жалея, что не поцеловал Люси, когда имел такую возможность. Он положил осколки на камин.

– Совершенно не хотел вас расстроить. – (Фабер не был в этом уверен.)

Она убрала платок и взглянула на рану. Палец все еще кровоточил. (Боже, что он со мной сделал.)

– Нужен бинт, – сказал Генри по-деловому.

– На кухне.

Он нашел бинт, ножницы, английскую булавку, наполнил блюдце горячей водой, вернулся в гостиную.

В его отсутствие Люси успокоилась, смахнула с лица слезы. Она сидела не шелохнувшись, пока он смачивал палец в воде, вытирал, аккуратно накладывал повязку. Все это время она смотрела только на его лицо, не на руки, но лицо оставалось безмолвным.

Он закончил, встал, выпрямился. Глупо. Ему, профессионалу, не стоило расслабляться. Довольно, пора остановиться.

– Знаете, я, пожалуй, пойду к себе.

Она кивнула.

– Извините…

– Не надо извиняться, – сказала она, – вам не идет.

Ее тон был довольно резким. Он догадался: она тоже почувствовала, что дело принимает серьезный оборот.

– Вы остаетесь?

Она опять ничего не ответила, лишь отрицательно покачала головой.

Фабер проводил ее в холл к лестнице. Он смотрел, как она поднимается по ступенькам, как мягко покачиваются бедра…

Наверху женщина на секунду остановилась.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Люси.

Она быстро взглянула на него. Он потянулся к ее руке, но Люси отвернулась, шагнула в спальню и, не оборачиваясь, закрыла за собой дверь. Фабер так и остался стоять на лестнице, не зная о том, что творится сейчас у нее в голове. Впрочем, о том, что творится в его собственной, он тоже не знал.

22

Блогс ехал ночью на большой скорости в полицейском пикапе. Холмистые, открытые всем ветрам, шотландские дороги были скользкими от дождя. В некоторых местах лужи были глубиной в два-три дюйма. Дождь буквально захлестывал лобовое стекло. На более возвышенных участках ветер дул так сильно, что машину едва не сносило на вязкую, насквозь промокшую обочину, покрытую дерном. Оставляя позади милю за милей, Блогс напряженно вглядывался в узкую полоску стекла, туда, где работали щетки, стремился разглядеть дорогу впереди, а в это время фары вели тяжелую битву с темнотой и проливным дождем. Чуть севернее Эдинбурга он сбил трех кроликов, испытав неприятное чувство, когда колеса проехались по маленьким телам. Он не снизил скорость, но еще долго думал о том, почему кролики оказались вдруг ночью на дороге.

От напряжения болела голова, от долгого сидения ныла спина. Блогс был голоден. На секунду он приоткрыл окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха, но в машину натекло столько воды, что сразу пришлось его закрыть. Он думал об Игле. Для Блогса он оставался человеком с фотографии – молодой улыбающийся мужчина в спортивных трусах, держащий в руках кубок, будто военный трофей. Что ж, имеет право, пока он действительно побеждает в гонке. Фабер впереди своих преследователей на сорок восемь часов, кроме того, он один только знает, куда направляется и где его искать. Блогс, конечно, хотел бы сразиться с таким сильным противником, постараться обыграть его, если бы только ставки не были так высоки, чертовски высоки.