Когда ей исполнится двадцать пять, Ксения Сан-Данато унаследует все...
– Мы все-таки обязаны освободить наших товарищей.
Вилли подпрыгнул, победно оглядел всех. Джекобс скептически фыркнул. Рамирес спросил настороженно:
– У вас есть какой-то план?
Ермаков сказал ровно:
– Эти сволочи зажрались от безнаказанности. Мы нанесем прямой удар! В главные ворота.
Джекобс фыркнул громче, отвернулся. Вилли широко улыбался. На широком лице Рамиреса все яснее проступало недоверие.
– Как вы это сделаете?
– Очень просто, – ответил Ермаков. – Нам только бы добраться до ворот тюрьмы, чтобы нас по дороге не остановил подозрительный полицейский. А там начнется кровавая каша! Вы перебьем этих свиней, ворвемся в здание и освободим своих страждущих товарищей раньше, чем к месту прибудут их подкрепления.
– Идиотский план, – фыркнул Джекобс. – Даже если вам и удастся ворваться в тюрьму... а вы не представляете насколько это трудно, то как надеетесь выбраться? На выходе всю эту толпу встретят не полицейские, а спецподразделения! Им отдан приказ стрелять во все, что шевелится.
– Великолепный план, – возразил Вилли негодующе. Глаза его сияли как звезды. – О нас узнают!
– Узнают, – согласился Ермаков. – Но разве спецподразделения могут прибыть так быстро?
Джекобс пожал плечами:
– Как бы они не копались, но просчитайте сколько времени понадобится, чтобы прорваться в ворота, пройти широкий двор, который простреливается с вышек, с боями ворваться в первый корпус, сбить охрану – а там уже опустят железные решетки, вас встретит огонь из амбразур... но и это еще не все! Особо опасные преступники находятся в так называемой внутренней тюрьме. Этот корпус охраняется дополнительно. И охрана там сперва стреляет, а потом кричит «Стой, кто идет!».
Ермаков внимательно смотрел на рассерженного регбиста. В серых глазах мелькнуло только Дмитрию заметное колебание, но из груди вырвался вздох:
– Мы обязаны освободить наших братьев по борьбе. Такова наша вера! Ее не понять этим... в проклятой империи!
Дмитрию почудилось, что полковник говорит слишком высокопарно, но, наверное, так и надо с этими фанатичными парнями. Все они глубоко симпатичны, но, если честно, ни одного не хотел бы себе в напарники.
Глава 42
Тюрьма даже на карте выглядела страшновато. Высокий забор, проволочные сетки, лазерные лучи, всевозможные оптические и звуковые датчики. Здания старые, внушительные только с виду, но внутри старинных рыхловатых стен, как предупредил Якоб, протянута стальная арматура.
Вилли приехал в стареньком форде, но просторном как лимузин. Дмитрий никогда не сидел в таких машинах, в салоне осматривался с почтительным удивлением. На заднем сидении с ним устроились Тарас и Валентин, даже в широкой «волге» стало бы тесно от их широких тел, а здесь хоть четвертого сажай и собаку впридачу.
За руль сел Рамирес. Ермаков пришел с массивным биноклем и неизменным кейсом, плюхнулся рядом, буркнул:
– Поехали!
Рамирес умело вывернул руль. Машина тронулась с места легко и уверенно, мотор работал неслышно. Дмитрий заподозрил, что под проржавевшим капотом прячется двигатель от новенькой машины. Может быть, даже не форда, а какого-нибудь списанного миноносца, вон как прет на горку, даже не замечает, легко держит повороты, словно на гидрорулях и гироскопах...
Машин на улице не меньше, чем на Тверской в час пик, все несутся ровно, словно двигается единая стальная лента с наклеенными на нее машинами. Совсем редко кто-то пытается обойти соседа, что на таких скоростях чревато, такому сигналили со всех сторон, и чересчур нетерпеливый затихал.
Дмитрий искоса рассматривал улицу, дома, витрины. От тротуара все дома одинаковые, недаром же улицы различаются только по номерам, но если брать повыше – двух похожих еще не видел, как и люди: яркие, пестрые, раскованные, почти не видать с хозяйственными сумками, словно еда приходит по водопроводу...
– Вон там местное отделение ФБР, – объяснял Рамирес. – Видишь, здание с мраморной облицовкой? Да не банк это, не банк... ФБР, чудак. Это ж не ЦРУ, что прячется под вывесками разных фирм по импорту-экспорту! Фэбээровцы живут открыто... По крайней мере, делают вид.
– До тюрьмы сколько миль? – поинтересовался Ермаков.
– Через двадцать минут будет там.
– Дорога прямая?
Рамирес объяснял подробно, со знанием дела. Дмитрий все смотрел в окно, но краем сознания отмечал, что Ермаков ведет какую-то игру, ведь знает же прекрасно и расстояние до тюрьмы, и все окрестные переулки. Память у него почти такая же, как у него Дмитрия, если не лучше. Раз взглянув на карту, он может нарисовать ее по памяти.