Богиня роз

- Ты сделала то, что считала полезным для роз. Ничего же не случилось; я был на месте и охранял вход. И я всегда буду там, чтобы защищать ворота.

- Но если в лесу обитают такие штуки, то зачем там вообще ворота? Разве мы не можем запечатать их так, чтобы они вообще никогда больше не открылись?

- Не можем. Видишь ли, Микадо, не все в лесу - зло. Тебе надо знать, что даже сны и грезы должны время от времени смешиваться с реальностью. Наша действительность возникает из леса и из тех нитей реальности, что тянутся через него из других миров.

- И завтра утром ты первым делом проверишь, нет ли в изгороди других слабых мест, таких, где розы выглядят больными?

- Да, проверю. Ты можешь быть спокойна, Микадо. Этому миру ничто не грозит под моей защитой.

Она знала, что он говорит правду, - знала, потому что ощущала это всей душой. Интуиция говорила ей, что этот получеловек-полузверь отдаст жизнь за то, чтобы Царству роз и его Эмпузе ничто не угрожало.

- Спасибо, Страж.

На этот раз, вместо того чтобы ощетиниться в ответ на благодарность, он просто слегка наклонил голову.

Некоторое время они молча пили вино, погрузившись каждый в свои мысли.

- Могу я задать тебе еще один вопрос? - сказала наконец Микки.

- Можешь, - Он смотрел на нее открыто, с интересом.

- Когда я спросила тебя, можешь ли ты научить меня добывать вещи из воздуха, ты ответил, что не можешь, потому что для этого нужно быть потомком одного из титанов. Но тогда кто твои родители?

Он очень долго не отвечал, взвешивая, стоит ли рассказывать ей свою историю или просто промолчать и остаться для нее загадкой - загадкой, которую ей в конце концов надоест разгадывать.

Эта мысль вызывала в нем сокрушающее чувство одиночества.

Когда он все же заговорил, его мощный голос звучал приглушенно и он не мог смотреть на нее. Он уставился в темноту ночи.

- Моим отцом был титан Кронос. Однажды он посетил древний остров Крит и был сражен красотой этого кусочка земли посреди моря. Там он увидел белокурую Пасифаю и сразу влюбился в нее. Но Пасифая не была бездумной девицей. Она отлично знала, что смертные, ставшие возлюбленными богов, кончают трагически, и потому отказала титану. Кроноса не убедил ее отказ; он наблюдал и ждал. Когда же Минос, царь Крита, сделал Пасифаю своей невестой, мой отец увидел тут возможность для себя. В их первую брачную ночь мой отец одурманил царя и принял его облик, похитив таким образом девственность невесты. И Минос, и Пасифая были одурачены. Но жена Кроноса Рея не поддалась обману. Она заподозрила его в измене. Кронос отрицал, что любит Пасифаю. И на самом деле он не лгал. Стоило ему утолить страсть к этой смертной женщине, как он сразу остыл. Но Рею это не удовлетворило. Она наблюдала за Пасифаей и увидела, что новобрачная беременна. В порыве ревности и гнева Рея прокляла ребенка Пасифаи. Ребенок, если он действительно был сыном титана, должен был из-за ее проклятия родиться не человеком или богом, а неким мерзким существом, не похожим ни на кого во всем Древнем мире. Вот так я и появился на свет.

- Так ты тот самый, на ком основан миф о Минотавре!

- Да, именно так назвал меня Минос. Он ненавидел меня с самого момента моего рождения.

- А твоя мать?

- Пасифая была добрее, чем ее муж. Она даже тайком навещала меня, и я помню, что, когда был совсем юным, она иногда пела для меня перед сном.

Страж замолчал, пытаясь справиться с чувствами.

- Твоя мать любила тебя.

Он вздрогнул и отшатнулся, как будто слова Микки причинили ему физическую боль.

- Мне нравится думать, что она пыталась меня любить. Она назвала меня Астерием, не желая называть тем именем, которое дал Минос, но даже ее доброта не помогала забыть, что я чудовище. А она по моему виду поняла, что Кронос каким-то образом проник в ее постель, и сама эта мысль была ей отвратительна. Мой облик служил постоянным напоминанием, что титан обманул ее и завладел ее телом. Поэтому она убедила Миноса построить огромный лабиринт, утверждая, что в центре такого лабиринта он мог бы спрятать все сокровища Крита, а я стал бы их охранять. Вот в этом лабиринте на Крите я и жил, вдали от материнских глаз и от всех тех, кто мог бы ради забавы поохотиться на меня. И там бы я и оставался по сей день, если бы не Геката.

- Боже мой! О тебе сложено столько разных историй! Говорят, что тебе приносили в жертву юных девушек и мальчиков.