Богиня роз

Глава 26

Они быстро шли через спящие сады, и Астерий нес нити, завернутые в шелковую паллу. Они шли рядом, касаясь друг друга руками. И Астерий радовался обжигающей боли, которую вызывали в его теле эти соприкосновения. Это была та цена, которую он с радостью платил за близость Микадо.

Мысли в голове Астерия неслись галопом. «От ее прикосновения мне больно, значит, она еще не любит меня, но, может быть, она готова к этому? Возможно ли такое? А если нет… если это просто обман или некий странный порыв, которому она поддалась, но потом пожалеет…» Надо довольствоваться сегодня теми словами и той надеждой, что она подарила ему. И хватит.

«Не хватит!» - проревел зверь внутри его,

«Но этого должно быть довольно. Даже если каким-то чудом она полюбит меня, это ничего не изменит. Ее судьба должна остаться прежней».

Ум и сердце Астерия вступили в противоборство между собой, и он молчал, переживая внутреннюю битву и наслаждаясь легкими прикосновениями руки Микадо к его руке.

А Микки старалась вообще ни о чем не думать. Она просто то и дело посматривала на четкий профиль Астерия - крепкий подбородок, широкий лоб, острые черные рога… По ее телу время от времени пробегал холодок - отчасти от тревоги, отчасти от восхищения. Она и не собиралась думать. Она намеревалась просто следовать своим инстинктам.

Они оба настолько ушли в себя, что немало удивились, обнаружив, что уже стоят у подножия лестницы, поднимавшейся на балкон Микки.

- Я отнесу нити Ткущим Сны, - хрипло произнес Астерий.

- Отлично. Они давно тебя ждут.

Микки сделала короткий жест, словно желая потрогать светящуюся паллу, но передумала и опустила руку. Посмотрев в глаза Астерию, она сказала:

- Те сны, что лежат тут… женщины их увидят, да? И вплетут в гобелены?

- Астерия немало удивил ее вопрос.

- Я не знаю. Мне самому никогда не приходилось с таким сталкиваться - чтобы мои сны осуществлялись.

Микки вскинула голову, чтобы легче было смотреть ему в лицо.

- Ты не видишь снов?

- Вижу, но они никогда не сбываются. С тех пор я поклялся служить Гекате, я много раз видел, как сбываются сны других, но мне самому такого даровано не было. Ты ведь уже знаешь, что я - сын одного из титанов, и я живу бесчисленное множество веков, и еще большее время у меня впереди. Но я хочу, чтобы ты знала еще вот что: пока будет биться мое сердце, я буду помнить сегодняшний день.

- Ты говоришь так, словно все уже закончилось.

Астерий улыбнулся, сверкнув острыми белыми зубами, но его глаза остались печальными.

- Это был чудесный день, но, как и все прочее, он должен закончиться.

Но Микки не хотела, чтобы этот день кончался… не сейчас. Она хотела… она хотела, чтобы он… Она мысленно прикинула возможности. Чего она действительно хотела от Астерия? Стоя так близко к нему, она снова изумилась его размерам и могучей смеси человека и зверя… раздвоенным копытам и покрытым шерстью ногам… мускулистой груди и широченным плечам… Его лицо выглядело так, словно принадлежало древнему богу-воину, а не существу с наполовину звериной природой. В снах он преследовал ее, а потом подхватил на руки… Да, это было возбуждающе, эротично, но это был всего лишь сон. Реальность оказалась совсем другой. Прежде всего, он ее не преследовал. Далее - она должна помнить то, что он говорил о звере в себе. Она ведь не принцесса из волшебной сказки, а он не собирался превращаться в фатоватого, тщеславного принца, если она согласится выйти за него замуж. Черт, он даже и не спрашивал ее об этом… Кто знает, каковы его намерения… он ведь по большей части носит на лице маску полной отстраненности, так что она и предположить не может, о чем он думает…

Но каковы же ее собственные намерения? Она призналась Астерию, что, похоже, влюбляется в него. Но что это значит? Как далеко она способна зайти?

- Если тебе больше ничего от меня не нужно, Микадо, я пожелаю тебе спокойной ночи.

Когда он наконец заговорил, Микки вдруг сообразила, что давно уже стоит молча, глупо таращась на него. Она моргнула, будто вышла из транса.

- Ты мог бы сделать для меня еще кое-что.

Она быстро поднялась на три ступени. Он хотел было последовать за ней, но она резко обернулась - и он вынужден был остановиться. Теперь их глаза были почти на одном уровне, и на мгновение он замер, наслаждаясь особым ощущением близости к женщине, которая не шарахалась от него и не обращалась с ним так, словно он был бродячей собакой. А потом она положила руки ему па плечи.