— Прости... Я все еще не верил, что доберемся...
— Все добираются, — подбодрил Олег.
— Да, но... мы ж еще живые!... мы живые, да?
— Это пройдет, — утешил Олег..
— Я не трушу, — прошептал Томас, — просто во мне все трясется как овечий хвост. Я немножко отойду... Никто из рыцарей... даже из рыцарей Круглого Стола...
— Дети должны идти дальше родителей, — сообщил Олег.
Он хлопнул Томаса по плечу, сбежал вниз, дальше равнина тянулась без единого камешка, бугорка, а даль терялась в стене грязно-серого, как весенний снег, тумана. Оглянувшись, Томас увидел на каменной стене грубо высеченные письмена. Знаки выглядели незнакомыми, в книгах священника были совсем другие.
Когда с трудом догнал калику, тот нетерпеливо дернул плечом:
— Знаки? Входящие, оставьте упованья. Это нам.
— Я слышал об этих словах, — прошептал Томас. — Страшных и обрекающих... Но там, вроде бы, намного больше буковок! Или остальное читать не умеешь?
— Вся соль в последней фразе.
Он склонил голову на бок, к чему-то прислушиваясь, и Томас вскоре
уловил в воздухе шепот, вздохи, затем — далекие крики, вопли, проклятия, жалобы, просьбы, и все а разных языках, голоса звучали мужские и женские, молодые и старые.
Калика указал пальцем. Томас всмотрелся, ахнул. Смутные тени, что раздражали и мешали видеть далеко, оказались полупрозрачными человеческими фигурами, легкими, как ветер, сквозь которые просвечивали сотни и тысячи таких же бестелесных, жалких, не способных поднять даже пустые ножны.
— Пресвятая Дева Мария, — ахнул Томас. — Это ж сколько народу померло!
— Человечество состоит больше из мертвых, чем из живых, — произнес Олег, и Томас понял по его тону, что калика изрек мудрую мысль. — А это еще только середнячки... Те, что хотели остаться над схваткой, вне схватки.
— Когда шел великий бой с Сатаной?
— Да. Те, которые ни рыба, ни мясо, и в раки не годятся. С точки зрения рыцарства. Хоть небесного, а хоть ныне уже не небесного. То ли хотели переждать, а потом встать на сторону победителя, то ли пацифисты. Это такая религиозная секта, что против войн вообще.
Томас вскипел:
— Господь больно мягок! Я бы таких вовсе в ад.
Но спина калики маячила уже далеко. От Томаса его отделяли десятки полупрозрачных тел. Устрашенный, он бросился вдогонку. По дороге все яснее видел в сумерках огромные фигуры с крыльями, что уныло реяли в нечистом воздухе. У некоторых по четыре крыла, как у летучих муравьев, и летали так же неуклюже. Следом развевались длинные хитоны, настолько длинные, что Томас не разглядел ног.
— А это кто?
— Ангелов дурная стая, — ответил Олег протяжно, — что не восстав, была и не верна...
— Ты не умничай, — прервал Томас. — Тоже мне, пиит. Это те, которых называют серыми ангелами?
— Да. Мотивы их неясны. Может быть, они видели третий путь. Путь, так сказать, третьего мира, но теперь уже не угадать. Они осуждены. Закон вашего христианского мира прост: кто не с нами — тот против нас.
Глава 2
Внизу в долине разглядели кишащее месиво из людей, что задыхались от тесноты, но куда-то спешили, бежали, и было их столько, что Томасу верилось с трудом, ужели смерть столь многих истребила?
Олег потрясенно оглядывался. А где то дикое место, где по фиолетовому небу грозно неслись багровые облака, страшно светило черное солнце, а мир был дик, кровав, горяч, раскален? Остроконечные скалы сравняло злым ветром, да и толпы народа, постоянно растущие, истоптали местность так, что ни травы, ни куста, одни голые камни, да и те вбиты в землю по самое темечко.
Томас тащился позади, калика вздрогнул, когда рыцарь обрадованно заорал:
— Вспомнил!.. Там... то есть тут, река должна быть. Я слышал, в подземном мире течет река. Спик... э-э... Спикс... нет, Сникс...
— Стикс? — предположил Олег.
— Вот-вот, Стикс! — обрадовался Томас. — Надо идти к ней.
— В подземном царстве, — сказал калика, — кроме Стикса текут еще реки Кокит, Ахеронт и Пирифлегетон, есть Стигийское болото, Ахерусейское озеро...
— Какое-какое? — переспросил Томас подозрительно.
— Ахерусейское, — повторил Олег.
Томас долго шел молча, с недоверием посматривал на Олега. Калика выглядел очень серьезным, и Томас наконец предположил недоверчиво после долгой паузы:
— Так и называется?
— Точно!
— Гм... Это от слова «рус»?
Теперь уже Олег сказал «гм», почесал в затылке, признался: