Заговор богинь

Легкая улыбка Ахиллеса была полна грусти.

 – Да, она действительно прекрасна. Мне бы хотелось когда-нибудь показать ее тебе.

 – Мне бы тоже этого хотелось.

Катрина помолчала, а потом решила, что вполне может задать серьезный вопрос.

 – Ахиллес, а почему бы тебе не забрать мирмидонян и не уйти отсюда? Ты все равно больше не участвуешь в военных действиях. Ты порвал с Агамемноном. Зачем оставаться?

 – Я уже думал об этом. Если бы все дело было только во мне или во мне и тебе, я бы так и сделал. Но мои воины – греки. А Фтия – часть Греции. Моим воинам и их семьям придется нелегко, если они вернутся домой, когда война еще не закончилась.

Он покачал головой.

 – Нет, мы останемся здесь до конца, будем ли еще сражаться или нет.

 – А что ты будешь делать, если греки потерпят поражение?

 – Вернусь домой.

 – А если они победят?

 – Вернусь домой.

 – Так значит, на самом деле не имеет значения, кто победит, а кто проиграет?

 – Нет, это имеет значение. Я не хочу, чтобы умирали греки. Но за это несут ответственность Агамемнон и Менелай. А я отвечаю только за смерть своих воинов. Надеюсь, я больше не потеряю ни одного мирмидонянина.

Он немного помолчал и продолжил:

 – Мне вообще не следовало приходить к Трое. Я сделал это лишь потому, что был уверен: мою судьбу не изменить, и еще потому, что меня просил об этом Одиссей

-А теперь ты веришь, что твоя судьба может измениться.

Катрина произнесла это не как вопрос, однако Ахиллес все равно кивнул в ответ.

 – Теперь я верю во многое такое, во что не верил еще несколько дней назад.

Катрина улыбнулась ему и окунула голову в воду. Когда она вынырнула, стряхивая капли с волос и отплевываясь, Ахиллес выглядел по-настоящему расслабленным и довольным.

Она мгновение-другое присматривалась к нему, а потом решила, что ей пора уже и выходить из воды, пора продвигать их взаимоотношения на следующую ступень.

 – Ахиллес, ты все еще желаешь меня?

Он моргнул, удивленный вопросом.

 – Да. Конечно.

 – Но ты сидишь совершенно свободно, спокойно и просто болтаешь со мной. А я ведь прямо перед тобой, и я обнажена.

Брови Ахиллеса изумленно взлетели.

 – И правда...

 – И если я не ошибаюсь самым ужасным образом, никакого берсеркера рядом с тобой не наблюдается... он даже и близко не подходил.

 – Ну, в этом очень трудно было бы ошибиться. Да, берсеркера здесь нет.

 – И даже где-то поблизости?

 – Даже поблизости.

 – Значит, ты думаешь, я могу выйти из бассейна и подойти к тебе?

Катрина услышала, как Ахиллес тяжело сглотнул.

 – Обнаженной? – спросил он.

Кэт улыбнулась.

 – Вообще-то я хотела попросить у тебя одеяло, чтобы завернуться в него, пока не обсохну.

 – Ох... Да, конечно.

Он выглядел смущенным, и Катрина сочла это серьезным продвижением вперед после того, как повидала уже и его каменное лицо, лишенное чувств, и красные, откровенно безумные глаза...

Но поскольку Ахиллес не двинулся с места, она спросила:

 – Ты не мог бы принести мне одеяло?

Ей не приходилось видеть его неловким. Даже отдыхая, он был полон хищной грации воина, но сейчас, когда он подскочил и свернул одеяло, он воистину выглядел как слон в посудной лавке, и Катрине пришлось крепко прикусить губы, чтобы не расхохотаться до слез.

Она выпрямилась и вышла из воды. Взгляд Ахиллеса не отрывался от ее глаз, он развернул одеяло, и она шагнула, мокрая и обнаженная, прямо в его объятия. Она ощутила дрожь, пробежавшую по его телу, когда его руки сомкнулись вокруг нее. Катрина отступила назад, улыбаясь ему с таким видом, как будто он каждый день видел ее голышом. На лице Ахиллеса отразилась внутренняя борьба. Нет, никаких признаков приближения берсеркера не наблюдалось, но Ахиллес уже не был расслаблен, и Катрина сразу поняла, что напряжение стремительно нарастает и что она в самом буквальном смысле играет с огнем.

 – Расскажи мне какую-нибудь историю, – попросила она.

Лицо Ахиллеса превратилось в сплошной вопрос

– Историю?..

 – Ну да.

Свободной рукой, той, что не придерживала одеяло, обернутое вокруг тела, Катрина сжала пальцы Ахиллеса и потянула его к святилищу, где их ждала полная еды корзина.

 – Расскажи мне что-нибудь о своем детстве, пока мы будем есть. Что-нибудь о Фтии. Что-нибудь не слишком лестное для себя.