Планета призраков

Собственно говоря, с этого момента карьеру можно былое считать удавшейся. Из шеньши и набирали разномастных чиновников – до низшего уровня. Честолюбивый (или особенно алчный) субъект, желавший подняться повыше, мог прорваться на экзамены в главном городе провинции, а после этого, если получится – и в столице. Кроме этого, были и другие бюрократические придумки: существовало Государственное училище, куда принимали особо отличившихся, которым, легко догадаться, было уже проще после соответствующего обучения сдать очередные экзамены. Был еще и своеобразный «кадровый резерв»: специальная комиссия императорского двора изучала кандидатов, дважды проваливших столичные экзамены, и часть из них все же пристраивала на должности вроде начальника уезда. И венчали пирамиду дворцовые экзамены.

Как видим, высокой наукой и не пахнет. Все вышеописанное преследовало одну-единственную цель: готовить государственных чиновников – наместников провинции, начальников областей и уездов, управителей городов, казначеев, судей и прочее, как выражались в России, крапивное семя. Нетрудно догадаться, что на всех этих постах нелегко было выкроить время для ученых занятий. Существовала, правда, в императорском Китае академия с академиками-ханьлинями, но занимались они не наукой, а исключительно составлением летописей, хронологии и толкованием императорских указов…

А главное, свежеиспеченные чиновники вовсе и не горели стремлением заниматься учеными материями. Шеньши обретал более интересные заботы. Кстати, именно эту прослойку мы знаем главным образом не по китайскому названию, а по придуманному европейцами термину «мандарин» (к цитрусовому фрукту это не имеет никакого отношения, поскольку происходит от китайского слова «мандар» – «управитель»).

Эх, как вольготно и сытно жилось господам мандаринам! Вообще-то им тоже приходилось соблюдать некие регламенты, дело в том, что мандарины делились на девять рангов и каждому предписывалось соблюдать кучу условностей касаемо не только одежды, но и жилища. Мандарины первого и второго ранга имели право на фундамент дома высотой в пол-аршина, зеленые ворота и комнаты определенного размера. Мандарины третьей, четвертой и пятой степени должны были иметь фундамент пониже, комнаты поменьше, а ворота исключительно черные. Даже кольца, за которые ворота открывают, строго зависели от ранга: кому положены медные, кому оловянные, кому железные. Точно так же строго было расписано, как должно обстоять дело с зонтиками, посудой, одеждой, шторами и т. д. За малейшее нарушение этой сложной системы мандарину грозило суровое наказание вплоть до разжалования и ссылки.

Однако эти стеснения с лихвой компенсировались теми возможностями набивать карман, которыми каждый мандарин располагал в силу своего служебного положения. Способы, как легко догадаться, давно известны и незатейливы: взятки, казнокрадство и сбор дополнительных налогов в свою пользу, можно было еще брать под покровительство пару разбойничьих шаек, покрывать их, «крышевать» и получать за это процент с добычи – в чем многие обладатели ученых степеней были уличены.

А уж появление мандарина на улице… Каждый его выход из своего дома считался событием торжественным, и потому по обеим сторонам улицы шествовали подчиненные в полном составе. Одни что есть мочи колотили в специальный медный таз и орали, чтобы простонародье, мать его за ногу, не забывало воздавать господину мандарину должные почести, другие направо и налево колошматили электорат особыми палками – кого за недостаточную почтительность, кого за то, что не так стоял, не так свистел…

И вовсе уж нетрудно догадаться, что при таких условиях приличные суммы застревали и в карманах тех ученых господ, что составляли экзаменационные комиссии, а также решали, кого допустить к экзамену, кого отправить восвояси. В конце концов, как и следовало ожидать, богатые соискатели ученых степеней пришли к логичному выводу: а, собственно, зачем уродоваться, пыхтя над сочинением и подсчитывая иероглифы? Не проще ли малость доплатить и получить почетное звание без всякой головной боли?

Этот почин подхватили быстро, и началась откровенная покупка звания шеньши. С тощим кошельком тут делать было нечего: в анналах истории остался пример некоего купца, который заплатил за ученое звание для своих сыновей 136 тысяч лян. Учитывая, что один лян (денежная единица в виде монеты или слитка) весит около 37 граммов, сумма получается приличная…