Ключ к Ребекке

Вэндем был заинтригован.

Европейское название дома и абсолютно арабский облик. Брошюра об инвестициях и книга арабской поэзии. Старинный кофейник и современный телефон. Множество сведений о характере человека, но ни единой подсказки, которая могла бы помочь его найти.

В комнате не оставили ни одной зацепки.

Ведь должны же быть банковские счета, счета от торговцев, свидетельства о рождении и завещание, письма от возлюбленной и фотографии родителей или детей. Но обитатель дома собрал все эти вещи и увез с собой, не оставив никакого следа своей личности, как будто бы знал, что однажды кто-нибудь придет сюда искать его.

«Алекс Вольф, кто ты?» – вслух произнес Вэндем.

Выйдя из кабинета, он прошел по дому и пересек жаркий пыльный двор. Затем перелез через ворота и спрыгнул на улицу. Через дорогу, в тени оливковых деревьев, скрестив ноги, на земле сидел араб в зеленой полосатой галабее и безразлично глядел на Вэндема, который не собирался объяснять ему, что он залез в чужой дом по официальному делу: в этом городе одной лишь формы британского офицера было достаточно для объяснения любого поступка. Он думал о других источниках, из которых мог бы почерпнуть информацию о владельце этой виллы: муниципальные архивы; местные торговцы, которые могли доставлять сюда свои товары в то время, когда дом был обитаем; даже соседи. Он даст такое задание двум своим сотрудникам и придумает что-нибудь, чтобы оправдаться перед Боггом. Вэндем сел на мотоцикл и включил зажигание. Мотор взревел, и офицер укатил прочь.

Глава 3

Обуреваемый гневом и отчаянием, Вольф стоял перед своим домом и смотрел на уезжающего британского офицера.

Он вспоминал дом таким, каким он был в его детстве, – наполненным громкими голосами, смехом и жизнью. У массивных резных ворот всегда сидел на земле охранник, темнокожий гигант с юга, равнодушный к жаре. Каждое утро священнослужитель, старый и почти слепой, читал во дворе главу из Корана. По трем сторонам прохладной сводчатой галереи на низких диванах располагалась мужская половина семьи и курила кальяны, а мальчики-слуги разливали кофе из кофейников с длинными носиками. Еще один охранник стоял перед дверью, ведущей в гарем, где скучали и толстели женщины. Дни были длинными и теплыми, семья – богатой, и дети росли избалованными.

Британский офицер в шортах, на мотоцикле, с самонадеянным видом и шныряющими из-под форменной фуражки глазами вторгся в детство Вольфа и осквернил его. Вольф пожалел, что не разглядел лица этого человека, потому что захотел при случае его убить.

Во время своего долгого пути он все время думал об этом доме. В Берлине, Триполи и Эль-Аджеле; в трудном и изнурительном переходе через пустыню; во время своего поспешного побега из Асьюта – повсюду вилла представлялась ему безопасным раем, местом, где он в конце своего путешествия сможет отдохнуть, вымыться и вновь обрести себя. Он мечтал лежать в ванне, пить во дворе кофе и приводить в свою огромную кровать женщин.

Теперь ему придется уйти и поселиться в другом месте.

Все утро он провел перед домом, то прогуливаясь по улице, то сидя под оливковыми деревьями на случай, если капитан Ньюмен запомнил адрес и пришлет кого-нибудь обыскать дом; он предусмотрительно купил на рынке галабею, зная, что если кто и придет, то искать будет европейца, а не араба.

Предъявлять настоящие документы было ошибкой. Теперь он это понимал. Беда была в том, что он не доверял абверовским подделкам. Встречаясь и работая с другими агентами, он слышал страшные истории о грубых и очевидных ошибках в документах, изготовленных германской разведкой: неряшливых шрифтах, плохой бумаге и даже орфографических ошибках в самых простых английских словах. В разведшколе, куда его послали для обучения шифровальному делу, ходили слухи о том, что при взгляде на определенную серию номеров продовольственных карточек любому полицейскому в Англии становится ясно, что их владелец – германский шпион.

Вольф взвесил все «за» и «против» и выбрал наименее рискованный вариант, но ошибся, и теперь ему некуда было идти.

Он поднялся на ноги, взял чемоданы и зашагал прочь.

Он подумал о своей семье. Его мать и отчим умерли, но в Каире у него были три сводных брата и сводная сестра. Им будет трудно его спрятать. Их будут допрашивать, как только англичане узнают о личности владельца виллы, а это может случиться уже сегодня; и даже если они ради него и скажут неправду, слуги их наверняка выдадут. Кроме того, он не очень им доверял, так как после смерти отчима Ахмеду, как старшему сыну, достался дом и часть наследства, хотя он и был европейцем и приемным, а не родным сыном. Это вызвало у родственников чувство горечи, потребовалось вмешательство адвокатов, но Алекс был тверд, и его родня так никогда ему этого и не простила.