Ключ к Ребекке

– Тогда иди.

– Да.

Он встал.

– Можно я приду к тебе через несколько минут сказать «спокойной ночи»?

– Если хотите.

Он вышел.

«Интересно, что за жизнь они ведут в этом доме? – подумала Элин. – Мужчина, мальчик и слуга живут здесь вместе, и у каждого свои заботы. Существуют ли здесь смех, доброта и любовь? Есть ли у них время на то, чтобы играть, петь песни и устраивать пикники?» По сравнению с ее собственным детством, Билли жил просто в тепличных условиях, но вдруг это слишком «взрослый» дом для такого ребенка? Его рассудительность нравилась ей, но при этом он выглядел как ребенок, лишенный детских развлечений. Она почувствовала прилив нежности к нему, ребенку, который растет без матери в чужой стране, осаждаемой врагом.

Элин вышла из гостиной и поднялась по лестнице на второй этаж. Там находились три или четыре спальни, а в конце коридора узкая лесенка вела на третий этаж, где, наверное, спал Гаафар. Одна из дверей была открыта, и она вошла внутрь.

То, что она увидела, было мало похоже на детскую спальню. Что должно быть у мальчишек, Элин не знала точно – у нее самой были четыре сестры, но она все-таки ожидала увидеть модели самолетов, складные головоломки, игрушечную железную дорогу, спортивное снаряжение и, возможно, заброшенного плюшевого мишку. Она бы не удивилась, если бы обнаружила брошенную на пол одежду, конструктор на постели и пару грязных футбольных бутс на полированной поверхности письменного стола. Но то, что она увидела, вполне могло быть комнатой взрослого человека: одежда аккуратно сложена на стуле, на комоде сверху ничего не лежит, учебники ровной стопкой возвышаются на письменном столе, а единственная игрушка, лежавшая на виду, – картонная модель танка. Билли в застегнутой до подбородка пижаме лежал в кровати с книгой в руках.

– Мне нравится твоя комната, – соврала Элин.

– Хорошая комната, – сказал Билли.

– Что ты читаешь?

– «Тайну греческой гробницы».

Она присела на краешек кровати.

– Долго не читай.

– Я должен выключить свет в девять тридцать.

Неожиданно для себя она наклонилась и поцеловала его в щеку.

В этот момент дверь открылась и в комнату вошел Вэндем.

* * *

Его потрясла знакомая картина: мальчик с книгой в кровати, свет, падающий от ночника, и женщина, наклонившаяся, чтобы поцеловать мальчика перед сном. Вэндем замер, глядя на эту сцену, ему показалось, что он видит сон, но не может заставить себя проснуться.

Элин встала и произнесла:

– Привет, Уильям.

– Привет, Элин.

– Спокойной ночи, Билли.

– Спокойной ночи, мисс Фонтана.

Она прошла мимо Вэндема и вышла из комнаты. Вэндем присел на кровать на то место, где она только что сидела, и спросил:

– Развлекал нашу гостью?

– Да.

– Похвально.

– Она мне понравилась – любит детективы. Мы будем меняться книгами.

– Здорово. Уроки сделал?

– Да. Французский вокабуляр.

– Хочешь, проверим вместе?

– Не надо, пап. Гаафар уже проверял. А она симпатичная, скажешь нет?

– Да. Она кое-что делает для меня. Но это секрет…

– Рот на замке.

Вэндем улыбнулся.

– Так и надо.

Билли понизил голос:

– Она что, секретный агент?

Вэндем приложил палец к губам.

– У стен есть уши.

Билли посмотрел на него с подозрением.

– Ну говори, чего там!

Вэндем молча покачал головой.

– Подумаешь! – обиделся Билли.

Вэндем встал.

– В девять тридцать гаси свет.

– Слушаюсь. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Билли.

Вэндем вышел в коридор. Закрывая за собой дверь, он вдруг подумал, что поцелуй Элин значит для мальчика гораздо больше, чем «мужской» разговор с отцом.

Спустившись по лестнице, он застал Элин за приготовлением мартини. Он подумал: надо бы дать понять Элин, что ему не нравится, как она здесь хозяйничает, но он слишком устал и не хотел обострять отношения. Вэндем с удовольствием погрузился в мягкое кресло и принял от Элин бокал.

– Тяжелый был день? – спросила Элин.

Отдел Вэндема работал над системой безопасности радиопередач, которую начали внедрять после захвата немецкого пункта радиоперехвата на Горе Иисуса, но Вэндем не собирался рассказывать Элин об этом. К тому же он чувствовал, что она разыгрывает роль хозяйки дома, а она не имеет права это делать. Он спросил: