Зуб дареного коня

- Цветкова!

Медицинская сестра, вздрогнув и разлив валерьянку на стол, чертыхнулась и сказала:

- Цветы потом купите… когда вспомните кому!

- Цветкова! Фамилия ее - Цветкова! - продолжал бесноваться Ричард, радуясь своему прозрению и, вместо того чтобы ослабить узел галстука, затягивал его все туже.

- А… эта ненормальная, то есть, извините, экстравагантная девица, доставленная из боулинга? - удивленно переспросила медсестра, с большим интересом рассматривая Ричарда.

- Откуда? - оторопело переспросил Ричард.

- Да не важно, - махнула рукой женщина, - следуйте за мной, может быть, вас она послушает. Мы не можем с ней справиться, она никого не слушается.

А Яна в это время, совсем обезумев от боли, залезла под кровать и вцепилась в железные ножки мертвой хваткой. Она напоминала большую черепаху в панцире, так как вытащить ее из-под кровати не представлялось никакой возможности. Ее длинные светлые волосы разлохматились, рубашку на ней разорвали медики, безуспешно пытавшиеся достать Яну из-под кровати. Выглядела она просто устрашающе.

Заметив Ричарда, Яна метнулась к нему, чуть не сбив с ног.

- Дик! Боже мой, если бы я знала, что это так больно, я бы никогда… Ой!

Ричард, удрученный состоянием любимой, затараторил:

- Все нормально, дорогая, все будет хорошо…

- Она не дышит, как положено, - проворчала пожилая акушерка, - этим вредит здоровью ребенка.

- Яна, - строгим голосом произнес Ричард, относя ее на кровать, - дыши вместе со мной, как учили на занятиях. Раз… два… три…

Яна с неприязнью посмотрела на него.

- Не нервируй меня, Дик! Здесь мы - женщины - по другую сторону баррикады от вас, мужчин! Дышать ты предлагаешь вместе, а рожать-то мне! Где справедливость?! А!!!

Когда Яну повезли в родильный зал, Ричард, следовавший за ней по пятам, понял, что потерял не только полжизни от волнения, но и слух от пронзительных криков Яны. Вместо железного поручня Яна вцепилась в теплую ладонь Ричарда с невероятной для ее комплекции и полного отсутствия мускулатуры силой. Все муки Яны были вознаграждены, когда она ощутила тепло от крошечного тельца, копошащегося на ее животе, куда его выложили врачи. К тому же это ощущение совпало с прекращением боли, что тоже не могло не радовать. Еще Яне до конца жизни не забыть выражения лица Ричарда, когда он увидел своего сына и взял его на руки. Яну просто распирало от гордости, что это она подарила ему ребенка. Ричард даже не сразу заметил, что у него распухла правая кисть руки. Это был первый ребенок для них обоих.

Послеродовой период у Яны протекал тоже не стандартно. Если другие женщины отдыхали после родов, спали, то Яна впала в какое-то истерическое бодрствование. Она не спала ни днем ни ночью несколько дней. Лежала она в отдельной палате и ревностно следила за ребенком, все время трогая его за нос, словно он был собакой. Так Яна проверяла его дыхание и температуру. Она смотрела телевизор, без особого аппетита поглощала принесенные ей гостинцы и чувствовала себя опустошенной кошелкой, выполнившей свою главную функцию. У Яны появилось чувство своей ненужности, так как больше от нее уже ничего и не требовалось. Ричард появлялся каждый день, осыпая ее подарками и фруктами и окружая заботой, но все его внимание привлекал крохотный кулек, лежащий в кроватке. Даже разговаривая с ней, он умудрялся с умилением смотреть на сына.

Забирал Ричард Яну из родильного дома с большим размахом. Он завалил медперсонал цветами, а шампанское просто лилось рекой. Правда, ребенка Ричард нести не смог, так как у него с руки еще не сняли гипс - оказывается, Яна все-таки сломала ему запястье. Так и шли: Ричард в гипсе, Яна, ее самая близкая подруга Ася и друг последней - Михаил, бережно несший младенца на руках. Замыкали процессию еще несколько хороших знакомых Яны с Ричардом, а также их сослуживцы.

Домоправительница Ричарда - Агриппина Павловна, женщина очень строгих моральных правил и непростого характера, относящаяся к Ричарду как к сыну, увидев кроху, тут же сдала все свои боевые позиции. Агриппина Павловна далеко не сразу приняла Яну, посчитав, что не с такой женщиной она видит своего «мальчика» у камина долгими зимними вечерами. Сын Ричарда и Яны стал для нее долгожданным и единственным внуком, она привязалась к нему всей душой.

Последующие дни складывались в долгие месяцы и показались Яне нескончаемым днем сурка. Кормление, пеленание, прогулка, мытье - и снова кормление, пеленание….. В этот хоровод изредка вклинивалось довольное лицо Ричарда. Это лицо чмокало Яну в щечку, сюсюкало над кроваткой ребенка и испарялось за дверью, уезжая на работу. Для Яны прерванная карусель возобновлялась с новой силой. Яна не смогла кормить ребенка своим молоком, потому что оно пропало через неделю после рождения сына. Яна смотрела на себя в зеркало и видела измученное лицо с темными кругами под тусклыми глазами. Яне совсем стало не по себе, когда, случайно увидев себя в зеркале, она испугалась, что у них в гостях какая-то женщина, а у нее не прибрано в доме. Яна ощущала себя мясом, прокрученным через мясорубку, или сильно отжатым и нерасправленным, застиранным бельем.