Девушка без Бонда

Значит… Значит, ее похитили. Опять похитили.

Но кто? И зачем? И где она находится?

В этом требовалось разобраться – и срочно.

Таня вскочила с постели. От резкого движения она почувствовала головокружение и дурноту. Состояние было похоже на то, в котором она очнулась на острове Серифос (значит, и он тоже не случайно ей снился!). Ее действительно снова чем-то опоили. Но, слава богу, сейчас Таня ведала, что она – это она. Не русская и не Ассоль. Она – Таня Садовникова. Вдобавок одета Таня была в ту же самую майку, в которой вскинулась ночью со своей кровати в особняке Зета.

Таня босиком прошлепала от кровати к окну. Голова слегка кружилась. Пол приятно холодил босые ступни – он был плиточным, как принято в жарких странах, и ей вдруг ужасно захотелось приложить к его прохладе свой горячий лоб.

Но она взяла себя в руки, подошла к окну и нетерпеливо подняла бамбуковое жалюзи. Пейзаж за окном словно полыхнул ей прямо в глаза яркими красками – Татьяна аж отшатнулась.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы после полутьмы комнаты привыкнуть к буйству царящих на воле цветов.

Интенсивно-голубое небо.

Влажная зелень тропических растений.

Красные, розовые и желтые взрывы южных цветов.

До невозможности слепящее солнце.

Мельчайший и белейший песок.

И – ни единого следа человеческой деятельности: ни шезлонгов или бассейна (они были бы здесь органичны, если исходить из санаторного комфорта ее комнаты и тропической природы вокруг). Однако не видать ни машины в камуфляже, ни вооруженного охранника (чего можно было ожидать после похищения). Но, где бы Татьяна сейчас ни находилась, она уверена была в том, что это – не Греция. И даже, похоже, – не Средиземноморье. Такая яркость солнца и немыслимость красок поздней осенью может быть только где-нибудь в тропиках, ближе к экватору. Так где же она находится?

Ослепительный свет резал глаза, заставлял жмуриться. Таня снова опустила жалюзи. Сколько природу ни рассматривай, вряд ли она даст ответ на вопрос, где Таня оказалась. Ей вдруг вспомнился бессмертный роман: «…брошен Ялту гипнозом Воланда…» – и она в голос хихикнула: наркоз, в котором она пребывала во сне, видимо, продолжал действовать. «Каким таким, интересно, гипнозом меня перебросили из Афин в тропики?»

И тут она почувствовала неприятный запах. А через секунду осознала, что пахнет потом. А еще спустя мгновение поняла – столь противного чувства она не испытывала никогда! – что на самом деле попахивает от нее. Чувство было ужасно неприятным, и тогда Татьяна бросилась к одной из дверей, ведущей из комнаты. Распахнула ее и поняла, что попала по назначению: это была ванная. Сверкание зеркал, фарфора, плитки, кранов снова ослепило девушку. (Пожалуй, препарат, которым ее усыпили, сказывался на зрении: яркие краски и сильный свет резали глаза.) Садовникова прищурилась и осмотрела ванную. На вешалках насчитывалось не менее дюжины полотенец разного размера и пара белоснежных махровых халатов. Таня включила воду – она потекла исправно, холодная и горячая – и огляделась в поисках шампуня. Шампунь, гель, кондиционер и пена имелись – в крошечных пузырьках, какие обычно встречаются в отелях, однако здесь на флаконах не значилось ни названия гостиницы, ни производителя: одни лишь безразличные буквы: SHAMPOO да SHOWER GEL.

Таня залезла в ванну и когда – с редким наслаждением! – подставила наконец свою голову и плечи под ласковый ток воды, то вдруг отчетливо поняла – словно бы ей кто-то прошептал, подсказал, вложил в уши: «Это приключение будет твоим последним».

– Почему? Потому что меня убьют? – спросила она чуть не вслух, все еще под впечатлением от предутреннего кошмара.

Но бог, или судьба, или интуиция теперь безмолвствовали. И тут Татьяна, стоя под ласковым душем – неизвестно где она находится, даже на каком континенте! – сказала себе… Дала что-то вроде обета… Ситуация действительно благоприятствовала тому, чтобы давать обеты. Особенно в свете того, что ее вновь похитили и перенесли незнамо куда и опять украли часть ее личного времени и пространства… Плюс к тому подействовал предвещавший трагедию сон… Так вот, сказала она себе, если она выживет и вернется в Москву живой и невредимой, все – хватит. Баста. Она больше не выискивает приключений на собственную голову. Она не занимается розыском сокровищ – даже если ей дадут наивернейшую карту с координатами их захоронения. И не затевает никаких самочинных расследований. И не помогает вызволить из беды ближнего своего – или тем паче дальнего. И, уж конечно, никак не откликается на послания преступников и террористов – каковым, безусловно, являлся Ансар.