Высокое искусство бегства

Еще два городка они миновали на рысях, выспрашивая семенивших следом бургомистров, не появлялись ли здесь искомые беглецы. Выяснилось, что в одном городке ничего подозрительного усмотрено не было, зато в другом обалдение от нежданно грянувшего шаррима достигло должного пика, обернувшись приступом шпиономании: бургомистр, пыхтя, успел поведать Сварогу, что отдельные бдительные граждане углядели в поле небольшой отряд горротских кавалеристов в полной форме, ускакавших после произведенного в их сторону неприцельного мушкетного выстрела. Сварог прокричал, что благодарит за службу и приказывает бдеть далее, но про себя лишь посмеялся — в здешних краях, удаленных от Горрота на тысячи лиг, зрелище горротских кавалеристов в полной форме повинно было проходить по ведомству белой горячки.

После второго городка он приказал сворачивать в лес и забирать на полуночный закат, подальше от больших дорог. Не стоило нарываться. Преследователи меняли лошадей гораздо чаще и очень скоро должны были узнать о своем «авангарде». И тогда неминуемо поступит новый приказ — допустим, предписывающий задерживать любых синих мушкетеров, если только с ними нет Арталетты. Сварог мог, конечно, придать Делии облик Арталетты, но предугадать все каверзы невозможно: скажем, в отряде настоящей Арталетты эталоном подлинности мог служить невероятно усатый сержант или какой-нибудь рыжий горнист…

Вряд ли осталась без должного внимания выдумка Сварога, с помощью которой он захватил самолет. И поскольку в его положении для надежности следует предполагать самое худшее, допустить, что их будут выслеживать с помощью магии, вроде бы повсеместно на земле запрещенной, искореняемой и преследуемой, но упорно и нежданно вновь и вновь являвшей себя миру в самых разных обличьях и по самым разным поводам…

Основания для таких тревог имелись. Несколько раз Сварог испытывал странные и неприятные ощущения; он не смог бы описать их словами. Но именно эта странность, пугающие нахлывы необъяснимого, то заставлявшие затылок деревенеть, то ледяным обручем стискивавшие грудь, как раз и позволяли верить, что это не родилось в его мозгу, а пришло извне. То, что магия не могла причинить ему вреда, еще не означало, что его нельзя выследить с помощью магии…

Однажды Мара пожаловалась на схожие ощущения. Паколет молчал, однако пару раз оглядывался что-то очень уж испуганно, когда бояться вокруг было нечего…

Остаток дня, весь следующий и утро очередного они пробирались без дорог, выдерживая направление по компасу. Два раза натыкались на дровосеков-углежогов, безвылазно сидевших в чащобе второй месяц и оттого слыхом не слыхавших о городских развлечениях вроде шаррима. Один раз сами вспугнули кучку всадников в зеленом, моментально припустивших в дубраву и потому вряд ли принадлежавших к породе тех, кто преследует.

И вышли к Ителу. Куда именно вышли, никто не знал, но погрешность была небольшая — лиг пятьдесят в ту или другую сторону…

Ощутив рядом чье-то присутствие, обернулся, но Мара, как и следовало ожидать, успела бесшумно подобраться вплотную. И невинно щурилась, глядя снизу вверх и якобы случайно касаясь бедром.

— Гарнизон? — спросил Сварог официальным тоном.

— Сидит под деревом при выставленном часовом и травит байки для поднятия воинского духа. Повелитель мой, нет ли у нас получасика свободного времени? — Она оглянулась на густые заросли орешника и потянулась с мечтательной улыбкой, полузакрыв глаза. — Для жутко конфиденциального разговора…

— Нет у нас получасика, — сказал Сварог. — И вообще, суровые условия походной жизни…

Мара прищурилась:

— Между прочим, когда мы ночевали на заброшенной ферме не далее как вчера, наша златовласка и граф нашли способ скрасить суровые походные будни. О вдове боцмана и ее воздыхателе я и вовсе умолчу, как девушка скромная и застенчивая. Окружающие опасности лишь возбуждают, милорд…

— То-то ты всю ночь вертелась, — сказал Сварог задумчиво. — Под нашим общим-то плащом. Я думал, бдишь…

— Следовало бы догадаться. Но ты был настолько угнетен лежащим на твоих плечах грузом ответственности…

Сварог тяжко вздохнул:

— Ты хоть понимаешь, что мы, голову даю, пойдем через Хелльстад?

На самом деле он был благодарен Маре, что отвлекла фривольным разговором, не дала погрязнуть в печальных размышлениях о том, что-де перед величием природы человек есть мелкий червь и нет проку в бессмысленном копошении. Из праха родились, в прах уйдем, и так далее…