Княжий пир

– Ты хотел, чтобы дыра оставалась открытой? И кто-то еще, а зевак много, отыскал ее?

– Нет, – пробормотал Залешанин, – но как мы выберемся?

– Откроют ровно в полночь. Прождут, как договорились, до рассвета. Если не вылезем, то навалят снова. Уже навсегда. А сами скроются из города вовсе.

– Почему?

Рагдай неприязненно буркнул:

– Ты в самом деле настолько туп? Значит, нас уже схватили. А под пытками царьградских умельцев скажешь все и выдашь всех…

Залешанин невольно возразил:

– Я не выдам.

– И я не выдам, – буркнул Рагдай, – но здешним не понять. Они всех и все продадут раньше, чем им погрозишь пальцем.

Некоторое время шли, пробираясь по узкому ходу. Залешанин прошептал:

– Неужто здесь такой подлый народ?..

– Они жизнью дорожат, – объяснил Рагдай. – И здоровье берегут. Мол, плюй на все и береги здоровье. Империя и так сильна, надо о себе позаботиться…

В темноте сухо стукнуло. Залешанин услышал сдавленную ругань. Потом в лоб ударили и его, пришлось опуститься на четвереньки. «Скотина, – подумал он разозленно, – не предупредил! Вот это по-нашенски: если я влупился мордой в камень, пусть и другой влупится…» Но если Рагдай прав, здешний люд таков, то империя не устоит. Придут люди чести и отваги, сметут здесь все, а поселится народ с молодой горячей кровью, ярый и неистовый, кому честь дороже жизни.

Мысли спутались, ибо на четвереньках тоже стукался лбом, плечами, его долбили в темя, а под руками и коленями камень вскоре похолодел, а затем и вовсе послышалось журчание. Пришлось ползти по ледяной воде, что бежала поверх каменного ложа. Руки окоченели, будто барахтался в проруби, в коленках разлилась боль.

Одно время вода поднялась почти до рта, Залешанин захлебывался, мечтал вернуться, но Рагдай упорно полз, значит, там не глубже, и Залешанин, сцепив зубы и задержав дыхание, полз и полз, жадно хватал ртом воздух, мечтал хотя бы догнать этого упорного дурака, даже не заметил, когда вода спала, а потом и вовсе ушла в подземные щели, настолько весь окоченел, двигался как замерзающая муха на декабрьском инее.

Когда голова ударилась не в камень, он смутно удивился, а сверху голос сказал негромко:

– Ты прямо лев!

– Да? – переспросил Залешанин польщенно.

– Похож, – подтвердил невидимый Рагдай. – Тот тоже ходит на четвереньках.

Залешанин закусил от обиды губу, попробовал встать. В спину остро кольнуло. Он чувствовал, как трещат застывшие мышцы, словно разламывал замерзшее на морозе мокрое белье. Голова уперлась в камень, но все же стоять, чуть склонив голову, намного лучше, чем четверениться.

– Тихо, – прошептал Рагдай.

Впереди вроде что-то тюкало. Похоже, будто вода звучно капала по воде, но почти сразу же понял, что это удары железа о камень. По спине пробежал холод страха и возбуждения. Неужто кто-то их опередил?

Присутствие Рагдая уже не чувствовал, кожей лица ощутил впереди пустоту. С вытянутыми руками побрел вперед, тщательно выбирая место, куда поставить ногу, чтобы не грюкнул ни единый камешек.

Стук становился громче. Потом снова возникло ощущение тепла. Он осторожно вытянул руку, пальцы коснулись твердого плеча. Во тьме прозвучал едва слышный шепот:

– Там светильник…

– Продвинься, – попросил Залешанин. – Я вижу только твой зад.

Тепло отодвинулось, Залешанин прополз следом, темный уступ сдвинулся, впереди был слабый трепещущий свет. Глаза, изголодавшиеся по свету, жадно ловили слабые силуэты, составляли образы.

Двое долбили стену кирками. Залешанин услышал даже тяжелое дыхание, сразу по нему понял, что мужчины в силе, один крупнее другого почти вдвое, но сила их не от работы, а от спанья и жранья. Но подготовились лучше их двоих, а в темноте мог быть еще страж, а то и не один. Рагдай стиснул руку Залешанина, тот легонько ткнул в ответ кулаком, они поползли вперед, на ходу изготавливая оружие.

Залешанин пытался протиснуться рядом с Рагдаем, но ход узок, а когда тот прыгнул на работающих, уже не успел: Рагдай сразу придавил мощными руками киркачей к полу, грозно прошипел:

– Кто пикнет, удавлю сразу!

Залешанин быстро огляделся. Пещера невелика, только-только двоим размахнуться кирками, да и то не в полный замах. Светильник прилеплен к стене, лишних нет. Рагдай, как Горыныч на пойманной корове, распластался на двоих, тех сплющило под его тяжелым телом и доспехами в два пуда. Оба мелко дрожали, а когда Рагдай сполз с них, один боязливо повернул голову. Перекошенное страхом лицо передернулось в изумлении.