На орлиных крыльях

Как ни странно, совет Саймонса возымел обратное действие. Коберн позавидовал Саймонсу и Люсилль, которые относились друг к другу, как добрые друзья. Ему хотелось, чтобы у него с женой тоже сложились товарищеские отношения, но был уверен, что с Лиз это невозможно. Коберн подумал, как хорошо было бы и ему иметь понимающую жену, но кто знает, встретит ли он на своем пути такую женщину?

Однажды вечером Саймонс сказал с добродушным смехом:

– Знаете, я не стал бы этого делать для кого-нибудь другого.

Типичная для Саймонса слегка загадочная фраза. Он всегда чего-то не договаривал. Коберн уже привык к тому, что иногда Саймонс раскрывал значение своих недомолвок, но чаще оставлял собеседника в неведении. На этот раз он объяснил, что к чему. Саймонс рассказал ему, чем обязан Россу Перо.

Последствия нападения на Сантей оставили горький осадок в душе Саймонса. Несмотря на то, что диверсионной группе не удалось освободить американских военнопленных, участники налета проявили незаурядную смелость. Саймонс надеялся, что общественность Соединенных Штатов Америки по достоинству оценит их усилия. Именно поэтому на завтраке, устроенном министром обороны Мелвином Лэйрдом, он настаивал, чтобы о неудавшемся рейде сообщили прессе. «Ведь это вполне законная операция, – сказал он министру. – Речь идет о судьбе американских пленных. Американцы всегда освобождали своих соотечественников. Так скажите мне, ради Бога, чего же мы боимся?»

Вскоре он узнал, чего боялся Лэйрд. Пресса и общественное мнение оценили неудавшуюся попытку освобождения военнопленных как крупный провал, как очередное свидетельство плохой работы разведки. На первой полосе газета «Вашингтон пост» аршинными буквами поместила заголовок:

«ПРОВАЛ РЕЙДА ПО ОСВОБОЖДЕНИЮ АМЕРИКАНСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ.»

Когда сенатор Роберт Доул внес резолюцию, в которой положительно оценивались действия участников налета, и заявил: «Многие из наших соотечественников уже пять лет томятся там в тюрьмах», сенатор Кеннеди бросил ему едкую реплику: «Вот именно, они все еще там».

Саймонса вызвали в Белый дом, где из рук президента Никсона он получил крест «За безупречную службу». Президент зачитал, что награда вручается за проявленное «исключительное мужество». Остальных участников группы должен был наградить министр обороны Лэйрд. Саймонс пришел в ярость, когда узнал, что более половины его ребят удостоились лишь медали «За поощрение в приказе». Она не намного лучше медали «За примерное поведение», и солдаты называют ее «зеленой сосиской». В сердцах он схватил телефонную трубку и потребовал, чтобы его соединили с начальником штаба сухопутных сил США генералом Вестморлэндом. Вместо него к телефону подошел исполняющий обязанности начальника штаба генерал Палмер. Саймонс рассказал ему о «зеленых сосисках» и добавил: «Генерал, я не хочу оскорбить армию, но один из моих парней собирается засунуть свою медаль „За поощрение в приказе“ господину Лэйрду в жопу». Саймонс добился своего – Лэйрд наградил четырех членов группы крестом «За безупречную службу», а пятьдесят человек получили орден Серебряной Звезды.

Весть о налете на Сантей сильно подняла боевой дух военнопленных (о нем они узнали от тех, кто попал в плен позже). С рейдом связано и другое важное обстоятельство. После нападения лагеря для военнопленных, где многие из них постоянно находились в одиночном заключении, были закрыты, и всех американцев перевели в две большие тюрьмы, в которых не хватало места для их раздельного содержания. Тем не менее, весь мир расценил налет, как большую неудачу, и Саймонс все время чувствовал, что с его людьми поступили крайне несправедливо.

Чувство разочарования преследовало его долгие годы. И вот как-то раз, в один из уик-эндов, Росс Перо устроил в Сан-Франциско грандиозную встречу, уговорив армейское начальство собрать всех участников налета на Сантей и познакомить их с военнопленными, которых они пытались освободить. Саймонс считал, что на этой встрече его парням, наконец, воздали должное. И все это благодаря Россу Перо.

– Вот почему я здесь, – сказал Саймонс Коберну. – Будьте уверены, что ни для кого другого я не стал бы этого делать.

Коберн подумал о своем сыне Скотте и прекрасно понял, что Саймонс имел в виду.

* * *

22 января сотни хомафаров – молодых офицеров ВВС – подняли восстание на военно-воздушных базах в Дезфуле, Хамадане, Исфахане и Машаде и перешли на сторону аятоллы Хомейни.