Столпы Земли

– Я бы не взял тебя, даже если бы мне были нужны люди, – сказал Джек.

– Я очень надеялся на тебя, – упрямо промычал Альфред. – В конце концов, всему, что ты умеешь, ты научился у моего отца. Благодаря ему ты стал мастером-строителем. Неужели же ради его памяти ты не поможешь мне?

Ради Тома... Внезапно Джек почувствовал угрызения совести. По-своему, но Том старался быть хорошим отчимом. Конечно, нежности и чуткости он проявлял мало, но к своим собственным детям относился точно так же, как к Джеку, и всегда был терпеливым и щедрым, обучая его своему ремеслу. И мать Джека почти всегда была счастлива с ним. «И в конце концов, – думал Джек, – вот я – удачливый и процветающий мастер-строитель, в двух шагах от самой заветной своей цели: построить красивейший собор на свете; а вот Альфред – нищий, голодный и без работы. Неужели мне этого недостаточно?»

Нет, недостаточно, решил он.

Но потом смягчился, отошел.

– Хорошо. Только ради Тома. Ты принят.

– Спасибо, – сказал Альфред. Лицо его никаких чувств не выражало. – Мне прямо сейчас приступать?

Джек кивнул.

– Мы кладем фундамент в нефе. Можешь начинать.

Альфред протянул брату руку. Джек мгновение колебался, потом пожал ее. Пожатие Альфреда было таким же крепким, как всегда.

Он повернулся и ушел, а Джек еще долго стоял и смотрел себе под ноги, на чертеж основания нефа. Он был сделан в натуральную величину, чтобы по мере готовности плотник мог сделать с него деревянный шаблон. А по нему уже каменщики отберут подходящие камни.

«Правильно ли я поступил?» – размышлял Джек. Он вспомнил, что купол, сделанный его братом, рухнул. Конечно, больше он ему такой сложной работы не доверит, его дело – прямые стены и фундамент.

Пока Джек предавался раздумьям, полуденный колокол прозвонил к обеду. Он сложил свои инструменты и по винтовой лестнице спустился вниз.

Женатые каменщики разошлись обедать по домам, одинокие ели здесь же, в небольшом домике. Иногда на стройках рабочих кормили обедом бесплатно, чтобы не было поводов для опозданий, прогулов или пьянства, но монахи питались совсем по-спартански, а рабочим здесь, в Кингсбридже, больше нравилась своя еда, прихваченная из дому. Джек жил в старом доме Тома Строителя вместе со своей сводной сестрой Мартой, которая теперь вела себя как хозяйка. Она же следила за Томми и Салли, младшей дочерью Джека, когда Алина бывала особенно занята. Обычно Марта готовила обед на брата и его детей, но иногда и Алина садилась вместе со всеми.

Джек вышел с монастырского двора и торопливо зашагал к дому. По пути неожиданная мысль пришла в голову: а не собирается ли Альфред вновь поселиться вместе с Мартой? Ведь, в конце концов, она была ему родной сестрой. Сразу он об этом как-то не подумал, когда согласился взять Альфреда на работу.

«А чего я, дурачок, испугался? – сообразил он чуть позже. Прошли те дни, когда брат меня задирал да запугивал. Теперь я мастер-строитель Кингсбриджа. Стоит мне сказать, чтобы Альфред не смел переступать порог дома, и он не посмеет сделать этого».

Подходя к дому, он все еще немного опасался увидеть брата за столом и с облегчением вздохнул, когда обнаружил, что Альфреда в доме не было. Алина следила за детьми, пока те обедали, а Марта помешивала что-то в котелке, висевшем над огнем. От запаха тушеного барашка у Джека потекли слюнки.

Он чмокнул Алину в лоб. Ей было уже тридцать три, но выглядела она на десять лет моложе: все та же копна темных волос, тот же благородный изгиб губ, те же изумительные бездонные глаза. Только когда она раздевалась донага, становились видны последствия двух беременностей, да и годы оставили свой след: роскошные крепкие груди слегка обвисли, она раздалась в бедрах, а живот так и не принял прежней упругости.

Джек с нежностью посмотрел на два великолепных плода, родившихся из тела Алины: девятилетнего Томми, рыжеволосого крепыша, слишком крупного для своих лет, который запихивал в рот тушеную баранину, словно неделю голодал, и семилетнюю Салли, с такими же темными кудряшками, как и у матери, которая сейчас счастливо улыбалась во весь рот, показывая всем щербинку между передними зубами, точно такую же, какая была у Марты, когда Джек впервые, шестнадцать лет назад, увидел ее. Томми каждое утро ходил в монастырскую школу, учился читать и писать, а, поскольку девочек монахи не принимали, с Салли приходилось заниматься Алине.

Джек сел к столу, Марта сняла с огня котелок и поставила его перед ним. Ей уже минуло двадцать четыре, но о замужестве она, похоже, и не помышляла, испытывая огромную привязанность к Джеку и довольствуясь ролью хозяйки в его доме.