Труба Иерихона

Она села напротив, раскрасневшаяся, с живыми весёлыми глазами. Он схватил бутылку, пальцы приятно обожгло холодом. Спасительная жидкость полилась в горло. Там шипело, словно пивом плескали на раскаленные камни. Ему даже показалось, что из гортани вырываются клубы пара.

Что здесь делал Ас-Зайдин? выдавил он.

Сердце остановилось. Он мучительно ждал, что она как-то объяснит, что присутствие Ас-Зайдина окажется недоразумением, всё выяснится, все уладится... Пусть даже Виолетта соврёт... да-да, пусть лучше соврет...

Ее красиво изогнутые брови взлетели выше. В глазах заиграло удивление.

Ас-Зайдин?.. А, этот милый мальчик!.. Да просто тебя так долго не было, а здесь из-за солнечной радиации такое жуткое... ну просто жуткое!.. гормональное давление...

И что же?

Это просто для здоровья, объяснила Виолетта беспечно. Просто секс, ничего больше.

Она деловито положила на свою тарелку пару ломтиков буженины, нагребла жареной картошки. Он тупо смотрел на её изящные тонкие пальчики. Вилка мелькает, как стальная бабочка, с хрустом накалывает экологически чистые ломтики. Полные губы принимают с готовностью и картошку, и мясо, и рыбу, все уже приготовлено по новейшим технологиям, когда не теряются ни витамины, ни аминокислоты...

Вдруг она остановилась на миг, её глаза блеснули живейшим интересом.

О, ты вроде бы ревнуешь?..

Да есть нечто, пробормотал он.

Она расхохоталась:

Чувствуется, слишком долго шлялся по слаборазвитым странам! Набрался их морали собственников. Глупый, это же просто секс. А люблю я только тебя, это же видно.

Его сердце слабо трепыхнулось. Виолетта сразу заметила изменения в его лице, сказала весело:

Тебе кажется, что я все гормоны истратила на этого мальчика? Ошибаешься. Ты доедай буженину, вон ещё осталось, а я приму душ. Если тебе ещё и чудится, что на моем теле остались следы его пальцев, то я сейчас все смою!.. Ха-ха, и вообще всё вымою, даже изнутри...

Она подхватила снизу маечку, лукаво посмотрела ему в глаза, рывком подняла и задержала так, на минуту превратившись в испуганную гурию, которая прячет лицо от незнакомого мужчины, оставляя на обозрение развитую грудь с очень красными и слегка распухшими от жадных поцелуев сосками.

Дмитрий задержал дыхание. Сердце колотилось учащённо, в груди нарастала боль, странная и щемящая. Он сам не знал, чего в ней больше: горечи или предчувствия потери.

Ты очень красивая, прошептал он.

Он прикусил язык, на нём вертелось: как ты можешь, ты же красивая, но и сам не понимал, почему именно эти слова всплыли из глубины сознания. Как ты можешь, ты же красивая! Как ты можешь...

Да, согласилась она задорно. Я ничего! Даже очень ничего.

Нарочито двигая ягодицами, она двинулась в сторону ванной. Дмитрий не отрывал от неё взгляда, чувствуя, как часть его души с чмоканьем оторвалась от его "я" и прилила к ней, такой свободной и раскованной. Стройная, тонкая в талии и с широким вздёрнутым задом, она шла с прямой спиной, узкие плечики гордо отведены назад, длинные ноги легко и красиво несут по-женски развитое тело.

Дверь за ней захлопнулась, но он не мог оторвать взгляда от матового стекла, на котором, как на занавесе, чётко обрисовывалась её утончённая фигура. Из ванной донёсся шум льющейся воды, затем он услышал, как Виолетта завизжала, расхохоталась, наверное, вместо горячей воды открыла ледяную, затем запела звонко, немузыкально, но с энтузиазмом.

Он представил себе, как она стоит, обнажённая, под душем, смывает с себя пот, прикосновение чужих рук, вымывается вся, попеременно ставит красивые сильные ноги на бортик, сильная струя под напором бьёт снизу, затем эта принцесса из волшебной сказки ещё и присаживается на биде... словом, из ванной комнаты выйдет кристально чистая, благоухающая, смывшая даже память о чужих руках!

Глава 39

Он лежал на спине, сердце всё ещё колотилось о клетку рёбер, словно запертый лесной зверёк, не знавший неволи. Колотилось так, что дыхание выходило болезненным: то ли рёбра измочалены, то ли сердце уже в лохмотьях...

Её гибкий силуэт двигался по ту сторону матового стекла. Чистый звонкий голос смешивался со звоном струй, таких же звонких, чистых. Он знал, что если даже опустит веки, то её гибкая фигура будет соблазнительно двигаться перед глазами, а в черепе отдаваться её смех, заткни он уши или не заткни...

Он представил, как мощные струи смывают с её тела пот, как она сильным напором вымывает себя всю, снова чистая и крепкая, как поспевшее яблочко, сейчас выйдет, он услышит её голос, она прыгнет к нему на постель, шаловливо ухватит зубами...