Труба Иерихона

Всем ясно? прорычал майор. Никто не должен покидать казарму. До особого распоряжения, ясно?.. А с Уляевым тоже все ясно: свихнулся от непривычных условий, стрессового состояния, вызванного погружением в... иноязыковую среду. Так сказал наш медик, и это отныне официальная точка зрения. Ясно?

По рядам прокатился многоголосый ропот. Майор сделал зверское лицо, посверкал глазами. Когда он ушел, чересчур поспешно, Чернов вышел из строя команду «вольно» майор всё же успел отдать. Так вот как, Уляев... Ты, оказывается, был сумасшедший? А все остальные нормальные...

Глава 50

Три дня их не выпускали из казарм. Приезжали комиссии, даже из Москвы явились трое экспертов, всё выспрашивали, вынюхивали, так и уехали, подтвердив учёными званиями диагноз «помешательство».

Дважды являлись подчёркнуто вежливые и корректные люди из международных организаций. Тоже расспрашивали, причём их расспросы выходили далеко за рамки обычной медицинской экспертизы. Ничего вроде бы не записывали, но у Чернова осталось ощущение, что его просветили до последнего эритроцита, сфотографировали во всех видах излучений и даже просканировали сеть нейронов во всем теле.

Лишь на четвёртый день им разрешили покидать казарму в неслужебное время. На стадионе юсовцы выставили охрану, угрюмо заявили, что иванам теперь сюда лучше не соваться.

В тот же вечер четверых солдат, заглянувших в город во время увольнительной, встретил отряд крепких коммандос. У парней не было шансов, хотя они сами подтвердили, что юсовцы пошли на них вчетвером, остальные встали кругом и только смотрели, но бежать не дали бы.

Четверо юсовцев, настоящие чудовища, чёрные, как смола в преисподней, огромные, как слоны, изметелили так, как гориллы побили бы мартышек. А когда русские на земле глотали кровавые сопли, их долго и безжалостно били ногами. Заветы русских мужиков, которые лежачих не бьют, юсовцам незнакомы, у них лежачих топчут с особой охотой и удовольствием. Четверо русских очнулись только в лазарете, где двоих тут же пришлось подключить к капельницам, а одного к аппарату искусственной вентиляции лёгких.

Снова, как стало известно, юсовцам мягко попеняли. Их-де понять можно, святая месть за своих, это же простые и естественные чувства, но всё же надо помнить, что хоть русские и последние скоты, но все здесь миротворцы, на них смотрит весь мир, они должны прекращать драки между албанцами и сербами, а не затевать схватки сами...

На этот раз Чернов дописал письмо быстро и решительно. Он чувствовал вдохновение, слова рождались сами, с готовностью ложились на бумагу, рифмовались, звучали красиво и возвышенно.

Ты куда? спросил дневальный сонно.

Чернов помахал конвертом:

Пойду брошу в ящик.

Наконец-то закончил? спросил дневальный. Смотри, если неделю будешь таскать в кармане... как вон я, то измусолишь так, что на почте выбросят.

А я прямо к ящику, сообщил Чернов.

Возьми конверт в зубы, посоветовал дневальный. Так и иди! Пусть смеются, зато точно не забудешь, куда идешь.

Воздух был чистый и свежий, чувствовалась близость огромного тёплого моря. В синеве пронеслась стая мелких птах.

Точно не забуду, сказал Чернов тихонько. Это уж точно...

Ноги легко и свободно понесли через плац, дальше пара домов, длинный забор с надписью «Американский президент король всего мира!», которую с подачи американских миротворцев албанцы регулярно подновляют, и наконец открылся вид на райский уголок, где всё почищено, вымыто, надраено до блеска.

Сектор, где располагались коттеджи для штатовских войск, блистал. Здание, которое язык не поворачивается назвать казармой, весь комплекс, включающий столовую, бассейн, спортивный зал, собственный кинотеатр и ещё массу зданий непонятного неизбалованному русскому человеку назначения, а помимо всего дорожки, ювелирно выложенные брусчаткой, аккуратные и невероятно зелёные, словно свежевыкрашенные, газончики с по-солдатски ровной прямой травой, площадки для баскетбола, волейбола, тенниса...

Со стадиона доносился довольный рёв: «быки» теснят «носорогов», русские в глубокой дупе, им показали, иванам свихнутым...

Автомобильную дорогу в их сектор перекрывал шлагбаум, а за ним ещё и крепкие ворота с ажурной решёткой. Из будочки вышел массивный негр, на голову выше Чернова, крепкий, накачанный. Ещё один остался в будке за пуленепробиваемым стеклом. Видно было, как снял трубку и что-то говорит, поглядывая в их сторону.