Код одиночества

Варя поставила подпись под требованием развести ее как можно быстрее с «врагом народа» маршалом Веселовским. Бойко проворно выхватил у нее документ и сказал:

– Ну что же, Лаврентий Павлович, который, как я слышал, имел возможность общаться с вами, совершенно правильно оценил вас. Вы поможете нам, мы поможем вам.

– Я хочу видеть Михаила и Мишутку, – сказала Варя.

Бойко ответил:

– Сына, так и быть, вы увидите, но ненадолго. А вот со свиданием с маршалом придется повременить – ожидание встречи с ним станет для вас стимулом для хорошей, нет, великолепной игры. Уверен, что у вас все получится, вы ведь такая талантливая актриса, Варвара Ивановна. Что вам стоит окрутить Поля, подарить ему парочку страстных ночей, а затем потащить в загс? У нас все будет наготове, никакой волокиты и проволочек.

Тяжелый вздох вырвался из груди Вари. Ей придется изображать влюбленность в совершенно незнакомого человека. Она окажется с ним в постели. Но Бойко прав – это всего лишь пьеса, но пьеса страшная, трагическая. И если она допустит ошибку, или француз не клюнет, или не захочет на ней жениться – тогда все пропало, она станет причиной гибели Михаила с Мишуткой:

– Вижу, вы прониклись серьезностью момента, – заявил с удовлетворением Александр Евгеньевич. – Кстати, Лаврентий Павлович велел передать вам горячий привет. Поль Беспалофф прилетает в Москву через два дня, так что у вас будет немного времени, чтобы расслабиться, прийти в себя, поработать над ролью. А сейчас сюрприз!

Он нажал кнопку селекторной связи и сказал:

– Тосенька, приведите!

– Мама, мамочка! – услышала Варя голос сына.

Тоська ввела в кабинет Мишутку. Варя бросилась к ребенку, опустилась перед ним на колени, обняла его, целуя заплаканное личико. Те две или три минуты, что они были вместе, показались Варе самыми счастливыми в ее жизни.

– Тосенька, заберите! – приказал Бойко. Секретарша грубо схватила мальчика за руку. Мишутка сопротивлялся, не хотел расставаться с мамой, но Тоська дала ему затрещину и, выкручивая ухо, прошипела:

– Он будет еще тут выкобениваться, сын врага народа!

Бойко закрыл за Тоськой, уводившей плачущего Мишутку, дверь, сладко зевнул и выразительно посмотрел на часы.

– В следующий раз вы с сыном увидитесь после того, как станете женой Поля. Советую со свадьбой не затягивать. Он получил визу до конца декабря, но, если надо, мы ее продлим. Однако товарищу Берии нужен скорый результат. Так что думайте о судьбе сына и мужа и действуйте, Варвара Ивановна. Теперь вас отвезут на одну из закрытых дач, там и будете жить. А это вам, на память! – И он протянул ей фотографию Поля Беспалофф.

Варя, взглянув на изображение мужчины, поняла: именно от него зависит ее жизнь и, самое страшное, жизнь мужа и сына. Другого выхода нет, ради спасения Михаила и Мишутки она сделает все, что от нее требуют:

Глава 34

Февральской революцией, Татьяна поняла сразу, крушение основ в России не ограничится. Грядет русский бунт, прямо как по Пушкину, бессмысленный и беспощадный. Поэтому еще весной 1917 года она стала тайно переводить деньги за границу, в первую очередь в швейцарские, английские и американские банки.

О смерти Яна Татьяна почти не думала, ее день был занят другими заботами: заводы работали на полную мощность, однако на них то и дело вспыхивали забастовки, и она знала: до добра это не доведет. Ее сердце разрывалось от мысли, что придется покинуть Россию и оставить родительский дом, а также заводы и фабрики. Но другого выхода, увы, не было. Сначала Татьяна надеялась, что Временное правительство сможет взять ситуацию под контроль, но вскоре убедилась: ее надежды ничем не оправданы.

Во второй половине сентября, пользуясь затишьем на фронте и во внутриполитической жизни России, Татьяна выбила разрешение на вывоз из страны целого эшелона, набитого предметами искусства, драгоценностями, старинной мебелью. Она не намеревалась оставлять все это на разграбление черни: в том, что в России вскоре начнется кровавая заварушка, как во Франции в 1789 году, женщина ни секунды не сомневалась.

В одном из вагонов состава находились огромные несгораемые ящики, прикрепленные к полу массивными болтами. Ключи от ящиков были в единственном экземпляре и находились у Татьяны. В тех ящиках было то, что намного дороже древнеримских мраморных статуй, французских гобеленов и натюрмортов старых голландцев: чертежи, схемы, формулы, описание технологических процессов, патенты, заявки на изобретения и прочие бумаги, которые, как знала Татьяна, после войны (рано или поздно война ведь окончится!) станут основой ее благополучия за пределами России.