Завороженные

Выражение его лица не изменилось ничуть, но глаза стали ледяными, а в голосе звенел металл. Штабс-капитан Маевский, словно подброшенный этим пронизывающе-холодным взглядом, медленно поднялся из-за стола и вытянулся. Поручик едва не последовал его примеру. «Да, это не просто штабной байбак, — подумал он с уважением, — это — командир. У него не забалуешь…»

— Господин штабс-капитан, я бы вам категорически посоветовал поумерить игривость, — продолжал полковник. — Всему должны быть пределы, перед нами поставлена важная и серьезнейшая задача… Разумеется, кроме писаных правил, всегда существуют еще и неписаные. Вы опытный офицер с большими заслугами и, конечно, имеете право на некоторые вольности и поблажки, однако извольте держаться в рамках. Вы к тому же подаете дурной пример поручику, только-только начинающему службу. Он еще, чего доброго, может решить, что в дали от начальства можно позволить себе некоторую разболтанность. Меж тем это совсем не так, верно?

— Конечно, — сказал Маевский с видом истинного покаяния. — Виноват, господин полковник…

— Садитесь, — полковник улыбнулся как-то бледно, словно бы устало. — Вам не придется ничем жертвовать: эта особа и в самом деле молода и красива… однако, как я успел убедиться, умна и хитра, так что не позволяйте себе расслабляться. Особа эта ничуть не похожа на недалекую простушку, занявшую наследственную синекуру… — Он помолчал. — В связи с этим вам будет дано поручение, которое вряд ли вызовет у вас неприятие. Постарайтесь испытать на ней всю силу вашего пресловутого злодейского обаяния. Можете считать, что руки у вас совершенно развязаны. Упрекать вас никто не будет, наоборот…

Штабс-капитан осторожненько поинтересовался:

— Господин полковник, вы серьезно?

— Абсолютно. Если удастся установить с ней особые отношения, возможно, и удастся кое-что выведать… Возможно… — он потер лоб, пожал плечами словно бы с некоторой виноватостью. — Аркадий Петрович, вы, я вижу, несколько изменились в лице… Что поделать, что поделать. Мы сплошь и рядом не благородные сражения ведем, а выступаем в роли натуральных шпионов и частенько вынуждены отступать и от дворянской, и от воинской чести, чего при других условиях никому бы не простили, в том числе и самим себе… Такая уж служба выпала, такие уж жестокие игры… Вас это поражает? Отвращает? Вы, быть может, осуждаете?

Почти не задумываясь, Савельев ответил:

— Вряд ли я имею такое право — осуждать, господин полковник. Служба принимается такой, какова она есть, и, коли уж что-то заведено, не младшим офицерам это менять…

Полковник какое-то время испытующе приглядывался к нему, потом кивнул, словно бы удовлетворенно, перевел взгляд на Маевского:

— В общем, Кирилл Петрович, вы получили недвусмысленный приказ который вам, есть такие подозрения, только по нраву?

— Не могу отрицать, господин полковник, — ответил бывший синий гусар, приободрившись, подкручивая свои роскошные кавалерийские усы. — Как старый циник, чье сердце не отягощено высокими привязанностями…

И он благоразумно умолк, несомненно, вспомнив о приказе держаться в рамках.

— Вот, кажется, и все, — сказал полковник решительно. — Остальное вам придется постигать самим, на месте. Пойдемте, господа. Нам добираться не менее часа…

Глава VI

Высоко в небесах и на грешной земле

Он поднялся первым, сделал привычное движение, намереваясь подхватить со стола фуражку, смущенно покрутил головой и ровным шагом направился к выходу. За ним проследовал Маевский, мечтательно и загадочно ухмыляясь в потолок, подкручивая лихие усы. Поручик замыкал шествие. Оказавшись на улице, он так и не увидел ничего, способного сойти за средство передвижения, — ни лошадей, ни экипажа. Однако полковник все тем же целеустремленным шагом направлялся к той самой загадочной лодке, непонятно откуда взявшейся.

— Ах, вот оно что, — воскликнул Маевский. — Раньше следовало догадаться, очень уж это суденышко не гармонирует со всем окружающим, вкупе с отсутствием… Полетим?

— Именно, — ответил полковник, распахивая дверцу с верхней половиной в виде застекленной рамы. — До воздухоплавания они здесь давно додумались. Вам, конечно, не в новинку, штабс-капитан… Но я надеюсь, что Аркадий Петрович перенесет полет спокойно, в конце концов, офицер, не институтка… Прошу.