– Что это такое?
– Индийские ракеты способны были только сеять панику да пугать лошадей. Боевых зарядов они не несли. Конгрев старался приспособить эти ракеты для военных целей… – Александр говорил спокойным тоном, а в голове вертелась тревожная мысль: «Почему такой внезапный интерес к ракетам?» – Конгрев сконструировал специальные ракетные пушки, которые стреляли ракетами. Однако такие пушки были не лучше обычных, к тому же ракеты обходились дороже ядер…
– Так-так, – кивнул Сенявин, над чем-то думая. Вдруг он сказал решительно: – Завтра с утра отправляйтесь на берег. Возьмите с собой людей, лошадей, оружие. Возглавите военную экспедицию к Берату. Это недалеко, меньше сорока верст от берега. Поступило сообщение, что Али-паша Янинский осадил в Берате пашу Ибрагима и взял город, применив эти самые конгревские ракеты!
Рано утром Засядько сошел на берег во главе небольшого вооруженного отряда. К Берату вела узкая извилистая дорога. Люди шли гуськом, однако Александр не беспокоился. Нападения он не опасался: французов поблизости нет, а сам Али-паша враждовал с французами и поддерживал русских и англичан.
В дороге Засядько имел возможность поразмыслить над сообщением Сенявина. Неужели Конгрев сумел создать ракеты, которые можно быстро и легко перебрасывать с места на место? Ведь ракеты, с помощью которых якобы взят Берат, явно английского происхождения, сомневаться не приходилось. Значит, Конгрев вел работы и над совершенствованием собственно ракет, а не только конструировал более совершенные ракетные орудия. Подобное раздвоение было бы странным, ибо мало походило на стиль работы английского генерала-изобретателя, за деятельностью которого он следил очень внимательно, если представлялась такая возможность.
ГЛАВА 16
К полудню они достигли Берата. К этому времени Засядько уже выяснил подробности взятия города у встреченных по главной дороге албанцев, которые рассказали ему, что Берат был взят одним из помощников Али-паши, храбрым Орером Врионисом. У того в самом деле имелись ракеты, которыми его снабдили англичане. Они дали Врионису несколько десятков обычных индийских ракет, которые могли шумом, треском и огненным шлейфом испугать лошадей и суеверных горцев, но не причинить вреда.
Засядько разочарованно перепроверил сведения и, убедившись в их достоверности, тут же велел отряду поворачивать обратно. Встречаться с Али-пашой ему не хотелось. Жестокий и кровожадный феодал отличался крайним вероломством, постоянно заигрывал либо с французами, либо с союзниками. Однажды он взял Превезу, защищаемую тремя сотнями французов, и велел перерезать всех жителей. В то же время обещал подчиниться французскому протекторату, если его признают наследственным властителем Ионических островов. Когда Наполеон велел ответить, что не желает слышать о нем, Али-паша горько жаловался французскому консулу Нуквилю: «Если Бонапарт гонит меня в дверь, я войду в окно. Я хочу умереть его слугой».
На обратном пути, сокращая путь, прошли по горной тропе, дальше двигались вдоль лазурного побережья. Александр со злостью смотрел на разоренные и сожженные села. Строили не один день, а уничтожили за час. Какими же силами обладает человек, что из века в век строит дома и сажает сады, хотя их так же безжалостно уничтожают враги?
Проводник о чем-то долго шептался с поселянами, что копались на месте пожарищ, искали уцелевший скарб, с сомнением качал головой, не соглашался. Александр заметил, подозвал:
– Что они говорят?
Проводник отмахнулся:
– Местные дрязги. Али-паша захватил французов в плен, собирается продать их туркам.
– Туркам? – вскинул брови Александр. – Зачем туркам французские солдаты?
– Там не солдаты. Там всего трое мужчин, пятеро женщин и двое детей. Они не военные.
– И что турки будут с ними делать?
– Женщин продадут кому-либо в наложницы, кого-то в гаремы… если достаточно молоды и красивы; мужчин прикуют к галерам, если молодые и сильные, а если нет, то найдут работу в каменоломнях. Если месяц протянут, и это окупится. А детям турки найдут применение в первую очередь!.. Ха-ха!..
Александр нахмурился, взглянул на свой батальон. Солдаты с ним закаленные в боях, неустрашимые, каждый стоит троих. Но и гуманность должна иметь пределы. Жаль французов, но и своих еще жальче.
– Батальон, стой! – скомандовал он, досадуя на самого себя. Иногда знаешь, как поступить правильно, и стараешься так поступить, но что-то внутри тебя заставляет принять другое решение. – Сколько, говоришь, там людей Али-паши?