Истребивший магию

Барвинок смотрела, как он подобрал посох, оглядел и сунул в петлю за спину.

— Невероятно, — прошептала она.

— Что?

— Ты не просто убил, — произнесла она с трепетом, — ты убил такое громадное чудовище…

Он отмахнулся:

— Просто у меня на них удар поставлен. А ты что, надеялась, будет глупая, долгая и безобразная драка?

— Вообще-то да, — ответила она осторожно, — всегда так… И почему глупая?

— Чтоб было на что посмотреть? — поинтересовался он. — Не-е-ет, я человек скучный, сама определила. Ничего лишнего, только по делу.

Она сказала язвительно:

— И ты хочешь, чтобы весь мир стал таким, как ты?

Он подумал, кивнул.

— Вообще-то да. Но когда все такие, то уже и не скучные… зато мир будет меняться быстро. А то живу как в одном дне, только морды мельтешат…

Она ощутила, что ничего в нем не изменилось, вот так и будет переть дальше напролом, все сметая на пути, если даже такого гиганта одолел так просто, сказала с горечью, удивившей ее саму:

— Ты… ты мудр… местами, и в то же время редкостный дурак!.. ты не понимаешь, не понимаешь!..

Он сказал раздраженно:

— Чего я не понимаю? Говори, только коротко. Сейчас не время для глупостей.

— Ты не понимаешь, — почти простонала она, — что не все такие железные, как ты… Не все двужильные, не у всех такие могучие плечи, не у всех такая стальная вола и несгибаемая стать!.. Люди — слабые. Они слабые, Железный!.. Но нельзя их убивать только потому, что они слабые. А ты… ты убиваешь!

Она задохнулась, смотрела на него отчаянными глазами. Он пожал плечами:

— Почему? Почему слабых нельзя… убивать?

— Подумай, что ты говоришь! Это же люди!

Он в самом деле добросовестно подумал, впрочем, внимательно следя за ее руками, будто ожидал появления в них ножа.

— Почему?.. — спросил он снова. — Если не убивать слабых, род людской выродится. Слабые птенцы всегда гибнут, давая дорогу сильным.

Она прошептала в ужасе:

— Ты так жесток?

— Да, — ответил он. — Я люблю людей.

— Не любишь, — выкрикнула она. — И не понимаешь, что люди все — слабые! Кто тебе дал право решать, кого оставить жить, а кого лишить жизни?

Он буркнул:

— Когда ты топила котят, кто тебе давал право?.. Почему оставила одного, а других в пруд?

Когда ей казалось, что снова зашли в тупик, волхв обогнул огромную сосульку, торчащую из пола навстречу таким же, свисающим со свода, и на него пал яркий солнечный свет.

Барвинок едва не сбила его с ног, Олег придержал вовремя, прямо от выхода обрыв в зеленую долину, где далеко внизу сады, распаханные поля, огороды, огромные стада скота.

— Получилось, — сказал он с облегчением. — Сократили дорогу! Вон там, на той стороне долины, его крепость. Сейчас ее не видно, но она там. Можем дойти до прихода ночи, если поторопимся. Или нагрянуть в полночь.

Она с бледной улыбкой смотрела в долину, дорога вниз не такая и трудная, камни крупные, стена не отвесная. Спускаться будет сравнительно легко.

— Еще не передумал? — спросила она и ощутила, что голос подрагивает. — Ты все еще жаждешь уничтожить не только колдунов, но и магию?

Он пожал плечами, в глазах и в движениях проступила настороженность.

— А что изменилось? Твой скулеж должен был подействовать?

К ее щекам прихлынула кровь, это оскорбление, раньше он так не говорил, значит, делает все нарочно, зачем-то старается вывести ее из себя, а он ничего зря не делает, сам же сказал….

— Смотри, — сказала она печально. — Ты ведь знаешь, что это…

У входа в пещеру с этой стороны справа камень удивительно ровный, но толстый слой пыли покрывает его, как серым мхом. Олег присмотрелся, провел пальцем по гладкой поверхности, за ним остался след.

— Догадываюсь, — пробормотал он. — Зеркало дальних земель… Колдун поставил его здесь, чтобы не позволять простому люду заходить в его пещеру. Не буду спрашивать, как ты его сразу определила… будем считать, что у женщин чутье на зеркала, брошки и рюшки.

Она спросила удивленно:

— Что такое рюшки?

— Не знаю, — сказал он. — Звучит подходяще. Так что ты хотела показать?

Она все еще колебалась, он слишком быстро все понял, никаких угроз или возмущения, просто ждет, и она, вздохнув, повела рукой.

Пыль сдуло, в блестящей поверхности появилась картинка, смазалась, другая расплылась, наконец проступило бескрайнее виноградное поле. Тысячи людей идут по рядам, срывают тяжелые гроздья, налитые сладким солнечным соком, укладывают в плетеные корзины, другие бегом носят к телегам, что вереницей подъезжают к краю поля. От далекого села в обе стороны двигается, похожая на цепочку деловых муравьев, вереница подвод, от поля — тяжело груженные, к полю — пустые.