Алмазная колесница

Оцепления не было, да что толку? Прыгать вниз – ноги переломаешь, тут кэна^[50] четыре.

Но Мидори-сан взмахнула рукой перед самым коньком крыши, и пустота тихонько зазвенела. От дома в темноту был протянут тонкий прозрачный канат. Сняв пояс, Мидори-сан перекинула его через канат, завязала узлом, показала господину, как продеть локти. Но сама обошлась без лямки – просто взялась руками, оттолкнулась и одним махом пронеслась над поляной. Господин тоже медлить не стал: покрепче взялся за пояс, и улетел, только зашелестело в воздухе.

Настала очередь Масы. Тансин в секунду приготовил ему лямку, подтолкнул в спину.

Нестись через пространство, над освещенной поляной, над пылающими огнями оказалось жутко, но приятно. Маса едва сдержался, чтобы не взвизгнуть от восторга.

Правда, закончился полет не лучшим образом. Из темноты навстречу вылетел ствол сосны, и, если б господин не подхватил своего слугу на руки, Маса расшибся бы в лепешку. И так-то стукнулся лбом – искры полетели.

К стволу была приделана маленькая деревянная площадка, спускаться с нее пришлось, нащупывая ногой сучки.

Лишь спрыгнув на землю, Маса увидел, что Тансин остался на крыше – отсюда, с другого конца поляны было видно его черный силуэт.

Блеснула сталь, что-то зашуршало в воздухе. Мидори-сан подобрала и потянула к себе прозрачную веревку.

– Зачем он перерезал канат? – воскликнул Маса.

– Залезут на крышу, увидят веревку, догадаются, – коротко ответила госпожа. – А Тансин спрыгнет.

Только договорила – на крышу снизу полезли люди, много. Увидели застывшего на самом краю синоби, загалдели, бросились к нему.

Однако Тансин съежился, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и мгновение спустя был внизу. Мячиком перекатился по земле. Вскочил на ноги.

Но к нему уже бежали и из дома.

– Быстрей! Быстрей! – зашептал Маса, сжимая кулаки.

Ниндзя в несколько скачков достиг середины поляны, но в лес бежать не стал – остановился.

Не хочет наводить преследователей на нас, догадался Маса.

Тансин выдернул из земли факел, потом второй и ринулся навстречу врагам. «Черные куртки» отпрянули от двух бешено крутящихся языков пламени, но тут же снова сомкнулись вокруг синоби.

Вот на ком-то вспыхнула одежда, еще один с воем отбежал в сторону, пытаясь сбить огонь с горящих волос. Пламя металось над толпой, жалило, рассыпало искры.

Нужно было скорей уносить отсюда ноги, а Маса все смотрел, как красиво умирает Тансин. Огненная смерть в обрамлении сверкающих клинков – разве может быть что-нибудь прекрасней?

Господин тянул Мидори-сан в чащу, показывал в сторону расщелины – должно быть, к подъемнику.

Пришлось объяснить дочери человека-птицы, что через подземный ход уйти не получится. Монах наверняка оставил на дне расщелины часовых – те не дадут спуститься, застрелят.

– Лучше отсидеться здесь, в лесу, – закончил Маса. Но Мидори-сан с ним не согласилась:

– Нет. «Черные куртки» упустили отца и теперь во что бы то ни стало должны найти твоего господина. Без его головы они не посмеют явиться к Дону. Закончат искать в доме – снова станут прочесывать лес.

– Что же делать?

Госпожа хотела ответить, но тут в важный разговор не ко времени встрял господин.

Утянул Масу в сторону, сказал на своем ломаном японском:

– Мидори-сан уводить. Ты. Поручать. Я здесь.

Еще чего! Маса и слушать не стал. Буркнул:

– Как это я ее уведу? Я не Тамба, по небу летать не умею.

Для наглядности помахал руками, как крыльями, но господин, конечно, не понял. Разве ему, безъязыкому, что-нибудь втолкуешь?

«Черные куртки» сгрудились у тела Тансина, шумели, о чем-то спорили. Многие из них убиты, в том числе и командир, но осталось еще больше. Тридцать человек? Сорок?

С устным счетом у Масы всегда было хорошо, и он принялся считать.

У господина в маленьком револьвере семь пуль. Он, Маса, может убить троих. Если повезет – четверых. Мидори-сан – ниндзя, она, наверное, уложит десятерых.

Сколько это получается?

Досчитать помешала Мидори-сан.

– Ждите здесь, – сказала она. – Отец за вами вернется.

– Разве вы, госпожа, уходите?

Не ответила – повернулась к господину.

Он тоже что-то спросил напряженным, срывающимся голосом.

Она и ему не ответила. Во всяком случае, словами.

Погладила его по щеке, потом по шее. Нашла время для нежностей! Все-таки баба есть баба, даже если ниндзя.

Рука Мидори-сан скользнула господину на затылок, белые пальцы вдруг плотно сжались – круглые гайдзинские глаза от изумления сделались еще круглей. Господин осел на землю, привалился спиной к стволу.

---

50 Кэн – мера длины (1, 81 м)