Инженер его высочества

Пришедший ко мне Гоша рвался на место происшествия, и его можно было понять — все-таки Михаил ему не просто так, а брат. По делу Гоша тоже был прав, его личный самолет с "Ротаксом" и радиостанцией находился там, а у такой машины шансы что-то найти были существенно выше, чем у стандартных. Портал в тамошнюю нашу резиденцию был уже протоптан, так что через десять минут мы вполне могли быть во второй летной школе. Но оставался вопрос, как срочно мы там нужны и как посмотрят окружающие на наше появление в охраняемом снаружи доме… Гоша набросал срочную шифрограмму Богаевскому.

Есаулу

Совершенно секретно.

Охрану с объекта НР срочно снять, заменить патрулированием северного направления, не более 10 человек абсолютно проверенных, начальник лично вы. Каждые три часа доклад обо всех происшествиях и о погоде. Еще раз подтверждаю высшую секретность операции.

Атаман.

Мы ждали. Первая шифрограмма из Михаиловки (так назывался поселок с летной школой) сообщила нам об абсолютно нелетной погоде. Вторая ничем не отличалась от первой. Третья тоже, за исключением того, что там уже стемнело. Я ушел спать (летать-то мне), велев будить в случае любых новостей. Утром новости таки появились — погода из совершено нелетной стала просто плохой, и мы с Гошей через торбеевский коттедж шагнули в объект "НР", то есть резиденцию высокого начальства в Михаиловке. Дом встретил нас затхлостью и пылью. Погода была отвратной — сильный порывистый ветер гнал низкие тучи, а дождя хоть и не было, но он явно только что кончился и в ближайшее время собирался снова начаться. Выкатив из гаража квадр, мы выехали за ворота и двинулись на север, где через десять минут были остановлены конным патрулем во главе с самим Богаевским.

— Ваше Высочество?! — изумился он, разглядев, кто перед ним. — Как…

— Африкан Петрович, — ледяным тоном сказал Гоша, — сопроводите нас, пожалуйста, до штаба. Охрану объекта можно перевести в обычный режим. От еще одного напоминания о режиме секретности мне хотелось бы воздержаться, надеюсь, что это лишнее.

Оперативный дежурный тоже был удивлен нашим появлением, но все-таки не как Богаевский. Из рапорта дежурного следовало, что, как только рассвело, Полозов слетал еще раз, но не нашел ни Михаила, ни поисковой группы. Сейчас он в ангаре, готовится к следующему вылету. Я тоже отправился туда, Гоша остался в штабе.

На подготовку к полету "Тузика-ВК" ушло минут пятнадцать, за которые мы с Мишкой, во время своего шеф-пилотства приобревшим воздушный позывной "Змей", разделили между собой зоны поиска. Потом с размокшей дощатой полосы взлетел сначала он, а за ним я.

Полет был гнусен до чрезвычайности. Низкие тучи заставляли прижиматься к самой земле, а порывы ветра так и норовили об нее шмякнуть. Парашюта я не брал, с самого начала было ясно, что использовать его все равно не получится. Периодически я влетал в полосу дождя, снижавшего и без того никудышную видимость и отнюдь не добавлявшего комфорта. Хорошо хоть оделся я на совесть, в силу чего мок не насквозь и не мерз.

— Первый, первый, я Дядя, квадрат двадцать шесть пусто, иду на двадцать семь.

— Дядя, вас понял, два-шесть пусто, идете два-семь. Змей вернулся, ничего не нашел, заправляется, — сквозь треск разрядов донесся до меня ответ Гоши.

В отличие от Мишкиного двухтактника, мой "Ротакс" позволял еще часа три утюжить окрестности, прежде чем начинать волноваться о бензине на обратную дорогу.

Появился небольшой разрыв в облаках, я поднялся повыше и сверился с картой. От аэродрома было уже почти двести километров — я искал за границами треугольника, в том направлении, куда вчера утром дул ветер. Поиски затрудняло еще то, что "Тузики" снизу были голубые, а сверху камуфляжные, и, если искомый аэроплан не валяется кверху колесами, обнаружить его будет не так просто.

Так, окно кончается, пора опять снижаться… Когда я уже давал ручку вперед, мне показалось, что километрах в трех левее мелькнуло что-то белое. Парашют? Я довернул влево и через минуту едва не зацепил колесами приткнувшийся около группы чахлых кустов "Тузик". Еще один, без шасси и с побитым хвостом, лежал неподалеку. На кустах был натянут парашют, его-то я и видел. Я развернулся и снова прошел над местом. Из-под парашюта вылезли Михаил и еще какой-то летчик; Михаил отбежал метров на тридцать в сторону и лег на землю, раскинув руки — показывал мне наиболее удобное место посадки. Да что же ты, высочество, спиной-то в грязь, мысленно пожалел его я, небось дядя Жора уж как-нибудь и без подсказок сядет, а ты мне потом всю кабину изгваздаешь…