Вкус убийства

Парень знал, что не стоило брать эти тряпки.

Мать упрекала его справедливо. Как раз на тряпках люди и попадаются. Но удержаться он не мог. Сама мысль, что именно в этом барахле ходили любовники матери, не давала ему покоя. Мать с ужасом смотрела на него, когда он наряжался в одежду убитых.

– Узнаешь? – спрашивал он. – Тебе хорошо с ними было?

– Сними это, я выброшу, – просила она.

– Значит, узнаешь? Ладно, я же ничего не говорю. Тебе надо с кем-то трахаться.

И она не могла ему ответить. Он видел, как ее глаза наполняются слезами и она сразу отворачивается. Знает, что слезы он ненавидит. Терпеть не может! Раньше надо было плакать!

Геннадий торопился. Он не рассчитывал, что Саша достанет денег именно сегодня. Говорил, что не раньше двадцать девятого. Мудак! Надо было заехать к приятелю, сказать, чтобы тот готовил машину. Геннадий надеялся на мать. Та не допустит, чтобы Саша отправился к нотариусу слишком рано. Она понимает, что сыну нужно время, чтобы приготовиться.

Он причесывался перед старым мутным зеркалом, когда в дверь позвонили. Геннадий замер. Он никого не ждал. Подойдя к двери и заглянув в глазок, ухмыльнулся и открыл.

– Тетя Наташа дома? – Люда не знала, куда деть глаза. Она переминалась с ноги на ногу.

Геннадий сразу обратил внимание, что дверь их квартиры прикрыта. Значит, Люда не торопилась обратно.

– Дома, – сказал он и открыл дверь пошире. – Заходи.

Люда переступила порог. Геннадий дал ей сделать несколько шагов в глубь коридора, и только после этого тщательно запер за нею дверь. Девочка испуганно обернулась:

– Ты один?

– Ты же знаешь, что я один. – Геннадий не смотрел на нее.

Он вернулся к зеркалу и несколькими взмахами расчески закончил укладывать челку набок. Теперь он был совершенно доволен своей внешностью.

– Я.., не знала. – У девочки дрогнул голос. – Тетя Наташа ушла? Я тоже пойду.

– Куда ты торопишься? Ты что, боишься меня?

Она помотала головой. Геннадий знал, что она его боится, но ни за что не признается. Откуда в этой шмакодявке столько упрямства? Хочет казаться взрослой, соплячка. Насмотрелась сериалов. Пряди ее густых, до странности густых волос упали сперва на одно плечо, потом на другое. Грудь почти не выделялась под свитером. Она была до того неразвита, что никто бы и не подумал, что в этом детском теле может зародиться другая жизнь. Геннадий тоже не думал об этом. Когда они сошлись, парень считал, что девчонка врет, говоря, что у нее уже были менструации. Хочет казаться взрослой. Но оказалось, что она его не обманывала.

– Ты почему не в школе? – спросил он.

Геннадий сразу отметил взглядом яркий рюкзачок, висевший на левом плече. Люда наигранно-небрежно пожала плечами:

– Да я как раз иду в школу. Я только хотела узнать… Тетя Наташа лучше себя чувствует?

– А что ей сделается?

Он больше не мог выносить этого натянутого тона.

Подошел к девочке и взял ее за плечи. Какие они хрупкие! Одни косточки! Ее веснушчатое лицо запрокинулось назад, он увидел прозрачные серые глаза, полные страха. Страха и еще чего-то… Того, что когда-то лишило его рассудка. Она как будто вызывала его, дразнила, что-то обещала. И все это было так по-детски…

– Вчера ей было плохо, – прошептала Люда. – Отпусти меня. Ты меня обманул. Я бы не зашла…

– А ты разве не знала, что твоя тетя Наташа живет у любовника?

Девочка замотала головой:

– Нет-нет! Я пойду, меня Катя ждет.

– Где ждет?

– У подъезда. Пусти меня!

Он больше ее не слушал. Тряхнул за плечи, да так, что рюкзачок съехал по ее тонкой руке и упал на пол. Девочка почти ничего не весила. Геннадий поднял ее на руки и перенес в комнату, бросил на диван. Люда вскочила на четвереньки:

– Нет, не надо!

– А раньше ты была согласна! – Геннадий успел расстегнуть и спустить брюки и теперь принялся за ее джинсы. Замок заедал. Вечно она одета во всякую дрянь… – Я куплю тебе все, что захочешь. Ну, что ты ломаешься? Раньше надо было строить из себя целку. Ну, давай!

– Нет! – Она слабо замахнулась и ударила его по лицу. Он даже засмеялся, почувствовав прикосновение ее ледяных пальцев. Девочка была совершенно беспомощна. – Генка, пусти, я больше этого не хочу!

– А раньше хотела! – упорно повторял он. – Что с тобой? Мамы боишься? Теперь ребенка не будет, я тебе обещаю. Никто не узнает. Ну!

Он буквально вытряхнул ее из джинсов. Она ревела в голос, пришлось ударить девочку по лицу, и тогда рыдания перешли в редкие всхлипы. Ее тело содрогалось каждый раз, как он входил в нее. Глаза остановились и смотрели куда-то в потолок. Что она видела там, кроме трещин и отслоившейся побелки?