Рукопись Платона

Он закрыл глаза и вдруг, словно наяву, увидел белые перила веранды, плетеное кресло подле накрытого белоснежной скатертью стола, услышал деловитое гудение пчел в кипени цветущих яблонь, ощутил благоухание майского сада, и его небритой щеки коснулось легкое дуновение ветерка, шевелившего страницы открытой книги, которая лежала, забытая, на столе. Дворянский недоросль Николенька Хрунов перевернул несколько страниц, отыскивая место, на котором давеча бросил читать, и рассеянно поднес ко рту запотевший стакан холодного молока... Резкий запах скверного табака ударил ему в ноздри, поручик встрепенулся, открыл глаза и увидел все ту же опостылевшую картину — пляску теней на стенах и низком сводчатом потолке, сундуки, ларцы, бочонки с порохом, коварный блеск золота на расстеленном плаще и звериные лица тех, кто пришел с ним в это подземелье.

«Черт с вами, — подумал он, отдаваясь на волю странного каприза. — Черт с вами, умники, книгочеи, толстосумы, князья, попы с попадьями и академики в орденах, — подавитесь! В конце концов, мне это ровным счетом ничего не стоит. В конце концов,: за это, быть может, на том свете с меня спишется парочка грехов — и то хлеб, черт бы меня побрал... Помнится, мой полоумный дядюшка, корчась в луже собственной крови, умолял меня не поджигать дом или хотя бы вынести сначала книги — они-де почти как живые и ни в чем передо мною не виноваты. И, что самое странное, я ему тогда почти поверил, только вот времени заниматься чепухой у меня не было. Тогда не было, а теперь вот есть... Чертов Ерема, что он так долго возится?»

— Эй, господа висельники, — обратился он к своим людям, которые, сидя в сторонке, допивали принесенное им вино, — надо поработать. Берите-ка этот сундук и несите... Черт, куда бы его? Ага, есть!

Он объяснил «господам висельникам», куда нести сундук с книгами, а потом, чтобы они ненароком не заблудились, взял фонарь и пошел впереди, указывая дорогу. Шагая подземными коридорами и слушая, как пыхтят позади изнемогающие под непомерной тяжестью висельники, он опять подумал о том, что книг как-то маловато. Ведь искали-то они, помнится, библиотеку Ивана Грозного, именуемую иногда казной, а вовсе не казну, для смеха именуемую библиотекой. Денег оказалось даже больше, чем можно было ожидать, а вот книг... Один несчастный сундук — это, что ли, и есть легендарная царская библиотека? Странно...

Он остановился на пороге низкого сводчатого каземата, в самой середине которого в неестественной позе лежало тело Алексея Берестова. Фрак убитого валялся в углу, жилет отсутствовал. Посмотрев на труп, Хрунов снова с неудовольствием вспомнил о невидимке, который проделал этот трюк с княжной Вязмитиновой, кровавым жилетом и полицмейстером. Проделка эта напоминала поручику какой-то условный знак, поданный вовсе не полицмейстеру, а... Кому? Быть может, княжне, а может быть, и ему, поручику Хрунову, лично — не расслабляйся, мол, дружок, я тут, рядом, а кто я — поди догадайся...

— Ставьте здесь, — сказал он, входя в каземат и поднимая повыше фонарь, чтобы «висельникам» была видна дорога.

Сундук с тяжелым стуком опустился на пыльный кирпичный пол. Одновременно с этим звуком раздался вздох облегчения, более напоминавший стон.

— Мертвяк, барин! — с суеверным испугом сказал один из носильщиков.

— По-твоему, я слепой или, может, не знаю, куда иду? — надменно осведомился Хрунов, опуская фонарь на пол и отлепляя от нижней губы окурок сигарки. Ему подумалось, что это будет отменный подарок ненавистному городу — груда тел и стоящий посреди нее сундук со старинными манускриптами. Да, отменный подарок, жуткий и интригующий в одно и то же время... — Иди-ка сюда, Фрол. И ты, Григорий, тоже.

Это оказалось совсем просто. Они подошли, ничего не подозревая, с тупой покорностью домашней скотины, так же, как скотина, радуясь передышке. В свете фонаря оранжевой молнией сверкнула сталь; Фрол обхватил ладонями распоротое горло, тщетно пытаясь остановить ударившую фонтаном кровь, Григорий прижал ладони к животу, тупо уставясь на торчавшую из-под грудины рукоять кинжала. Они еще стояли, будучи не в силах поверить в то, что мертвы, а в каждой руке поручика уже было по пистолету.

— Это чего? — со скотским изумлением в голосе спросил один из оставшихся в живых землекопов. — Чего это, барин?

Второй оказался сообразительнее, и пуля Хрунова настигла его уже в дверях, с тупым звуком ударив в голую спину. Хрунов был отличным стрелком и одинаково хорошо стрелял с обеих рук и по двум мишеням сразу. Еще не рассеялся дым в затхлом воздухе подземелья, а поручик уже стоял посреди каземата один, не испытывая ничего, кроме растущего нетерпения: он ждал возвращения Еремы, чтобы наконец покончить с этим делом.