Рукопись Платона

— Хорош защитничек, — прокомментировал это решение Хрунов. — Чуть что, сразу к дядюшке-градоначальнику с ябедой... Впрочем, воля ваша. Делайте что хотите, хоть тревогу в казармах объявляйте, мне-то что? Не понимаю, с чего вы так взъелись. Вам что, тяжело ответить на такой простой, невинный вопрос?

— Я не желаю с вами говорить, — стеклянным от волнения голосом ответил Берестов. — Вы мне решительно неприятны, и я жалею, что вступил в эту беседу. Но на вопрос ваш, если угодно, отвечу. Извольте: княжна Вязмитинова ничего не ищет в подземельях смоленского кремля и, насколько мне известно, не проявляет к ним ни малейшего интереса. Теперь вы довольны?

— Увы, — сказал Хрунов. — Вы же разумный человек, так скажите: были бы вы довольны на моем месте, получив подобный ответ? Ложь, Алексей Евграфович, способна разрушить даже самую крепкую дружбу.

— О какой дружбе вы говорите? Я вам не друг, да и вы мне никто. Просто посторонний человек, случайно встретившийся на улице...

— Случайно ли? Впрочем, это неважно. Вы совершенно правы, я вам никто. А теперь сами посудите: если ложь может превратить друга во врага, то в кого же она тогда способна превратить совершенно постороннего, как вы выразились, человека? Ведь я убить вас могу, Алексей Евграфович!

— Вы ищете сатисфакции? — надменно задрав кверху бородку, уточнил Берестов.

Его очки в лунном свете казались двумя серебристыми лужицами расплавленного металла. Он был худ, сутул и смешон в своем гневе, и Хрунов не отказал себе в удовольствии рассмеяться ему в лицо.

— Не будьте идиотом, — сказал он, — и не считайте идиотом меня. Когда я говорю, что хочу вас убить, то подразумеваю именно убийство, а не глупый фарс, именуемый дуэлью. Я не собираюсь давать вам шанс случайно прострелить мне голову, милейший Алексей Евграфович.

— Вы низкий, грязный человек! — таким тоном, будто только что совершил великое открытие, проговорил Берестов. — Вы негодяй!

— Быть может, вы и правы, — не стал спорить Хрунов, — но все это не дает ответа на поставленный мною вопрос: что ищет княжна Вязмитинова в подземелье?

— Я изобью вас в кровь, как последнюю собаку! — выкрикнул Берестов, бросаясь вперед.

Его самонадеянность позабавила Хрунова, но в следующее мгновение ситуация изменилась, потому что за спиной у студента бесшумно, как призрак, вырос Ерема. Что-то почувствовав, Берестов хотел обернуться, но было поздно: по-рысьи прыгнув ему на плечи, одноухий бородач обхватил его лицо своей грязной пятерней, задирая кверху подбородок. В лунном свете в последний раз остро сверкнуло свалившееся с переносицы Берестова пенсне, потом блеснул нож и послышался неприятный хлюпающий звук. Хрунов торопливо отскочил назад, спасая платье от хлынувшей из перерезанного горла крови.

— Ты что наделал, дубина?! — выкрикнул Хрунов и, не сдержавшись, со всего маху съездил Ереме в уцелевшее ухо, отлично понимая, что браниться и даже драться поздно: чертов бородатый упырь улучил-таки момент. — Ты что натворил, крокодил бородатый?! — продолжал он, пиная свалившегося рядом с мертвым студентом Ерему. — Тебе кто велел его резать? Я тебе велел?

— Так как же, барин, — прикрываясь руками, скулил Ерема, — как же иначе-то, кормилец? Ведь он же, басурман, прибить вас грозился!

— Ты дураком-то не прикидывайся, — остывая, сказал Хрунов и, вынув из кармана спички, раскурил потухшую сигарку. — Будто ты не видел, что я его мизинцем в бараний рог могу скрутить. Ну что за наказание! Ведь он же так ничего и не сказал! Тьфу! Угораздило меня связаться с идиотом! Вставай, дурак, чего разлегся? Теперь его закапывать надо.

— Возиться с ним, — невнятно пробормотал Ерема, садясь в пыли. Он сел, выплюнул скопившуюся во рту темную кровь, потрогал ухо и коротко зашипел от боли. — Затащить в подземелье да и бросить в каком склепе, всего и делов-то.

— Как знаешь, — сказал Хрунов, брезгливо переступая через кровавую лужу. — Сам напакостил, сам за собой и прибирай. Хоть с кашей его съешь, мне безразлично. А только к утру чтобы здесь и пятнышка не было, понял?

Ерема, кряхтя, поднялся с земли, взвалил на спину мертвое тело и побрел с ним в горку, к кремлю. Хрунов проводил его сердитым взглядом, покачал головой, вздохнул и легко зашагал в обратную сторону, в город, думая о том, что все не так уж плохо: в конце концов, Ерема, хоть и поспешил немного, сделал именно то, что собирался сделать сам атаман, — обрубил одно из многочисленных щупалец ненасытного спрута, который именовался княжной Вязмитиновой.