Формула смерти

Сиверов сидел задумавшись. Апатия, наступившая после того, как он убил человека, сменилась напряженной работой мысли.

– На всякий случай, Федор Филиппович, – сказал Глеб и положил на нелюбимый Потапчуком портфель удостоверение капитана ФСБ, – этого человека я убил сегодня ночью, хотя мне и не хотелось лишать его жизни.

– Глеб, для профессионала не существует слов «хочу» или «не хочу», – Потапчук аккуратно, двумя пальцами взял удостоверение, раскрыл его, Сиверов светил ему фонариком.

– Я, конечно, не лаборатория, мои глаза не микроскопы, но, по-моему, удостоверение настоящее, во всяком случае, сделано человеком, который знает толк в подобных документах. Я не нахожу в нем изъяна, но уверен на все сто процентов, что такого человека в наших рядах никогда не было. Я его заберу, отдам на экспертизу.

– Я не стану просить вас оставить его мне в качестве сувенира на память о сегодняшней ночи. Возможно, он и не Порфиров, и не служил в ФСБ, но все ребята, с которыми мне сегодня пришлось столкнуться, – профессионалы. Значит, раньше они служили, как минимум, в спецназе. Нет, – тут же остановил себя Глеб, – их готовили более серьезные люди. Они чудесно умеют действовать в большом городе, знают его досконально.

– Фотография с лицом совпадает? – поинтересовался Потапчук.

– Да, фотография настоящая.

– Мы поищем по картотеке. Я уверен, «Хонду» они спрятали где-то рядом – возможно, следует поискать в реке. Не могли же они за час раздобыть кран и грузовик? Ты бы как сделал?

– Я отбуксировал бы машину к ближайшему водоему.

– А трупы?

– Трупы забрал бы с собой.

– А теперь, Глеб, скажи самое главное: какого черта ты оказался в опечатанной квартире Смоленского? Только не втирай мне про интуицию.

– Я вышел оттуда нес пустыми руками.

– Что ты искал?

– То, что нашел, – Сиверов извлек из матерчатой сумки ноутбук, открыл его прямо на коленях, показал генералу компакт-диск.

– «Реквием». Моцарт. Часть третья, – прочитал генерал надпись. – Ты же любитель Вагнера.

– Кто записывает на отдельные диски произведение по частям? Смотрите!

Для генерала Потапчука любой компьютер был чем-то вроде волшебного зеркальца. Как человек старой закалки, он слабо верил в возможности современной техники. Словосочетание «электронный документ» он воспринимал как нонсенс. Документ должен быть непременно выполнен на бумаге, скреплен печатью и подписями.

– Смоленский был человек непростой, – говорил Сиверов, щелкая клавишами. – Как всякий великий талант, он любил сомневаться, занимался самоедством. Несомненно, что незадолго до гибели он совершил очередное открытие, способное изменить мир.

– Над чем работал Смоленский, кроме выполнения американских программ?

– Вы делаете успехи, Федор Филиппович. Официально он работал над уничтожением оружия, но мозг-то его уже был заточен под конкретные разработки. Он просто не мог не думать о продолжении старой работы, он противился этому, но талант двигал его по инерции. Смоленский сделал открытие и испугался его последствий. Он был единственным координатором секретных разработок биохимического оружия, один обладал полнотой информации. Смерть свою он предвидел, готовился к ней, а значит, должен был привести в порядок архивы. И вот перед ученым, который шел к открытию всю свою жизнь, возникает дилемма: как человек, живущий земной жизнью, он понимает: открытие следует уничтожить, но как ученый не может этого допустить. Все равно открытие рано или поздно сделают другие. Он собирает все данные воедино и прячет их с таким расчетом, чтобы рано или поздно их обнаружили, перекладывает ответственность с себя на потомков и на провидение. Я обнаружил у него в квартире на Ленинградском компакт-диск, на котором вместе с музыкой записаны закодированные файлы. Раскодировать их несложно, Смоленский не кодировщик, он наверняка использовал стандартные компьютерные программы. Вот, посмотрите, – Сиверов указал пальцем на монитор. – Я уже определил шифры доступа к файлам.

– Глеб, ты ничего не повредишь?

– У меня дисковод не пишет, а только читает. Невозможно испортить книжку взглядом.

Глеб внимательно всматривался в значки, возникшие на мониторе. Первая мысль о, том, что не подошли кодировки и стоит сменить шрифт, отпали Компьютер одинаково хорошо читал и латинские, и кириллические буквы, читались и греческие, специальные символы: в ноутбук были подгружены все возможные шрифты.