Атака Скалистых гор

60. Паровозная топка времени. Этнография

После другие наблюдатели записали сам удар «Ураганов». Не исключено, тоже самое сделали и пролетающие спутники, кто знает?

Зрелище было впечатляющим, страшным. И, кстати, слава богу, огонь и дым тут же замаскировали визуальные подробности. А уж крики, если таковые вообще успели реализоваться, отсутствовали начисто. Ибо человеческие реакции, в сравнении с процессом взрыва, – это межзвездный радиодиалог с братьями по разуму через сто парсеков: «Спасибо, наши ближайшие соседи! Мы наконец-то дешифровали ваше „здрасьте!“, присланное в ответ на наше „здрасьте!“, отосланное моим прадедом (идет вставка диафильма с возложением цветов). Теперь можно поговорить о серьезных вещах. Дошла ли ваша уважаемая наука до такой тонкости, как „два умножить на два“? Даем на всякий случай свой вариант…»

Так вот, в деле три «урагана», работающих с перекрытием зон поражения. Каждый самостоятельно накрывает сорок шесть гектаров. Одновременный подрыв шестнадцати БЧ, каждое весом сто кг, да умножить на три… Задачка плюс фильм-приложение вполне годятся для межзвездного шантажа: через пару миллионов лет дочухает фотонный поезд с чем-нибудь особо ценным в тамошних шаровых скоплениях; например, с напиленным в рафинад коксующимся углем.

Правда, если быть бесстрастным, зрелище все же не переплюнуло наблюдаемое намедни заполнение водой пущенной досрочно первой очереди канала «Енисей – Каракумы». Как по сухому глубокому руслу несется долгожданное цунами – это еще то зрелище. Тут инстинкты качают внутри свое цунами адреналина, ибо мы все же не в поясе астероидов живем, и взрывные столкновения – веселье больше для разума, а крутящаяся стена воды – это еще с того мига, как подобный пенный казус выкинул на бережок прапрабабушку, с плавниками, вынужденную с горя конопатить жабры и отращивать копыта.

И ведь особо приятно, что любуешься зрелищем в компании лихих товарищей казачков: уважительные взгляды, даже несколько заискивающие подмигивания, с хлопаньями по плечу, ведь все в курсе, что когда-то ты тоже пару-тройку раз копнул лопатой для скорейшего свершения чуда.

Конечно, возвращаться обратно к лопате и носилкам уже не совсем то. Но теперь видна альтернатива. Все-таки почему бы не приглядеться внимательнее к работе расчета системы залпового огня? Тут похлестче любой снайперской «SSG». И совсем не подло – обычная прирученность стихии. Недавно в отряд поступила новинка – десятиствольный «смерч». В плане того, что не новинка вообще, а новинка для отряда. Реально не стреляла еще ни разу; атаман Пика бережет ее для чего-нибудь достойного. Ибо сравнительно со «смерчем» – «ураган» отдыхает. Здесь калибр триста миллиметров, БЧ двести восемьдесят кг, а площадь поражения шестьдесят семь га. Кто-то в старинном КБ услал растягивать рулетку.

Так вот, почему бы не попроситься… Даже не просто в расчет… Хотя, разумеется, перекладывать с места на место восьмисоткилограммовые ракеты – работенка еще та. Тут тебе и опасность, тут тебе и надрыв. Но все-таки отчего бы – после удачной вылазки к «амерам», то есть успешно сданного зачета боевой разведки, не попробовать себя в качестве корректировщика огня? Атаман Пика после успеха своей задумки добрый, может, и кивнет благосклонно.

Кстати, почти наверняка удар «ураганов» спутники янки все-таки записали. Это чувствовалось по другому фильму, заснятому совершенно не скрытой камерой на барнаульском аэродроме. Когда натовские вояки бегом запрыгивали в свои военно-транспортные «Гэлэкси». Привезенной с собой техники у них было всего ничего, но и ту они побросали. Торопились чрезмерно, видимо до самого взлета тренировали головы арифметикой. А ведь все просто! Берется площадь аэродрома и делится на количество гектар. Затем…

Естественно, это могло плохо кончиться для всего Алтайского Ханства. Однако пронесло.

61. Истребитель мышей

«Он ждал двадцать тысяч лет и наконец-то дождался». Примерно так говорится в одном старинном «ужастике». Здесь были не столь археологические сроки, но зато время измерялось с точностью до секунд. Правда, атомный хронометр в деле не использовался, так что рассогласование с принятым часовым поясом достигло девяноста пяти секунд. Но что с того? Счет этих единиц перевалил уже за второй миллион, и такое отклонение имело весьма малое значение, если вообще имело. Ведь этот маленький секрет с отставанием часов относился к так называемым «скрытым знаниям». А о них, понятное дело, не знал никто и нигде, и весьма вероятно, не должен был узнать никогда. В принципе и общая драматичность событийного фона тоже относилась к области «скрытых знаний», по типу ежедневно и ежесекундно происходящих где-то под полом молчаливых трагедий, в поедании большими насекомыми маленьких, или же наоборот. Если заснять это на цветастую пленку и просмотреть в замедлении, да в увеличенном ракурсе – холодок пройдет по венам, а затылочные волосы шевельнутся. Но пристальный взгляд в скрытые области происходит нечасто. В данном, конкретном, случае он тоже не имел места. Тем не менее косвенные последствия могли вполне с закономерной логикой сказаться на процессах во внешнем мире. Что с того, если этот мир не имел возможности пронаблюдать подробности и догадаться об истинной сути свершившегося? Трагизм последствий неизбежно приводил его к основанию лабиринта весьма правдоподобных, и даже совсем невероятных гипотез о причинах случившегося. Не один этаж сей теоретической постройки не соприкасался с правдой. Слишком нестандартной она являлась. Для среза такого предположения не использовалась даже бритва «Оккама»: нельзя срезать то, что невозможно представить.