Урожай ядовитых ягодок

Подойдет к полкам, пороется и чуть не плачет: «Куда задевалось? Небось дал кому-то! Эх, давно хочу тетрадку завести и записывать отданные книги, да все недосуг!»

А мы с тобой продадим Пушкина и купим себе квартиру, пусть маленькую, зато свою. Я больше не могу прятаться в ванной.

Как это ни покажется вам странным, но в их семейном тандеме Гена был ведомым, послушным исполнителем, подчиненным. Естественно, он согласился. Впрочем, ему казалось, что и кражей это действие нельзя назвать. Подумаешь, книжку стырить, не золото, не брильянты, не деньги…

Вначале все шло как по маслу. Гена спокойно открыл замок, вошел в грязноватую тихую квартиру, прошел в кабинет, распахнул шкаф, порылся в пыльных томах, не сразу нашел нужный, вытащил его и тут же был скручен сотрудниками милиции. Как многих преступников, его подвел господин Случай.

Утром того дня, когда супруги наметили ограбление, к профессору приехал неожиданно его аспирант, у которого возникли проблемы с диссертацией. Иван Федорович принялся было объяснять парню его ошибки, потом вдруг вспомнил, что его ждет на кафедре Лена, и сказал:

– Вот что, голубчик, садитесь здесь, в кабинете, работайте пока, я вернусь, и продолжим.

Когда запыхавшийся Иван Федорович ворвался в помещение кафедры, Лена мигом позвонила Гене и прочирикала:

– Извини, дорогой, я не приду к тебе на работу, у нас с профессором долгий разговор.

Услыхав кодовую фразу, Гена сразу поехал по нужному адресу. Когда он открыл дверь и прошел в кабинет, аспирант сидел в туалете. Сначала ученик подумал, что вернулся учитель. Но потом он увидел сквозь стекло в двери кабинета совершенно незнакомого парня, весьма неинтеллигентного вида, который руками в перчатках рылся в книгах, и понял, что в квартиру проник вор.

Во время следствия Гена взял всю вину на себя. Лена попыталась было поговорить с мужем, но тот, всегда мягкий и податливый, проявил железную выдержку и ослиное упрямство.

– Слушай, – строго приказал он, – тюрьма и зона не место для женщины, сидеть буду я, и точка.

Впрочем, у следователя возникла парочка вопросов к Лене, но Гена мигом отмел все.

– Я сам это придумал, жена не в курсе. Пришел за ней вечером к профессору, увидел ключи и сделал оттиск. Да, о «Евгение Онегине» рассказала Лена, а что, разве запрещено говорить о том, какие книги находятся в чужих библиотеках? Нет, я задумал сдать раритет в скупку самостоятельно, хотел себе мотоцикл купить.

Как ни странно, но именно последняя фраза и убедила следователя, что Елена ни при чем. Уж она-то, без пяти минут кандидат наук, хорошо знала, что первопечатное издание А.С. Пушкина стоит намного дороже тарахтелки на двух колесах. К сожалению, старенький Иван Федорович так переволновался, узнав о краже, что умер от инфаркта. Наверное, поэтому судья оказалась особо сурова, она не обратила внимания ни на какие смягчающие обстоятельства: первое преступление, отсутствие других мужчин в семье и беременность Лены. Выслушав про искреннее раскаяние, служительница Фемиды скривилась и вломила Генке по полной программе. Когда огласили приговор, Лена упала в обморок, а на следующий день у нее случился выкидыш.

После суда жизнь Лены побежала по одному кругу: передача, свидание, посылка… Еще были письма, тетрадные листочки в клеточку, густо исписанные с обеих сторон.

Из барака Лена уехала, сняла комнату в коммуналке, устроилась на работу и стала ждать мужа. Гена на зоне не пропал, повел себя правильно и хорошим поведением заработал условно-досрочное освобождение. Снова вместе Гена и Лена оказались через пять лет. Их жизнь стала налаживаться, только катастрофически не хватало денег. Жить приходилось на съемной площади, в барак к Клавдии Васильевне они возвращаться, естественно, не хотели. Геннадий устроился менеджером на склад медикаментов, но красивое название должности ничуть не изменило ее сути. Парень был просто кладовщиком, отпускал по накладным медикаменты. Иногда он от скуки почитывал справочники, лежащие в офисе, и изумленно говорил Лене:

– Выходит, все таблетки яд. Скушал чуть побольше дозу – и мигом на тот свет отъехал.

– Так и от пельменей скончаться можно, – усмехалась умная жена, – съел полторы сотни и заворот кишок заработал.

Потом Лене предложили перейти на работу в архив. Историку в наше время особо выбирать службу не приходится – либо отправляться в школу, либо сидеть в каком-нибудь хранилище. Лена, преподававшая несколько лет детям, настолько устала от вредных, шумных, непоседливых школьников и противных коллег-учителей, что мигом приняла предложение. Отправлялась она первый раз на новое место работы в приподнятом настроении. Оклад, конечно, невелик, но имеются хорошие перспективы, можно начать исследования, подумать о написании книги…