Урожай ядовитых ягодок

– Радько Георгий Андреевич, – продолжил тем временем сержант, – женат на Маргарите Сергеевне…

– Жора! – закричала я.

– Так вы знаете потерпевшего?

– Конечно, очень хорошо, его квартира над нами. И с ним знакома, и с Ритой…

– Ага, а говорили, что никогда не встречались.

– Я не поняла, что это он, лицо сильно изуродовано, то-то он меня по имени позвал…

– И что сказал? – быстро отреагировал парень.

Я прикусила язык и пожала плечами.

– Ничего особенного, просто шептал: «Вилка, Вилка». Меня так друзья зовут. Вот оно как, он меня узнал, а я его нет.

– Ну у вас-то на лице никаких изменений не случилось, – резонно заметил паренек и зевнул вновь. Ему явно хотелось спать, и не было совершенно никакого желания вешать на родное отделение очередной «висяк». А дело об избиении человека, да еще ночью, бомжами мигом попадает в разряд нераскрываемых и портит всю статистику. На пухлогубом лице сержанта явственно читался не высказанный вслух упрек. Ну какого черта эта тетка не спит по ночам, а смотрит в окно? Подрались мужики спокойно и разошлись, ан нет, теперь придется начинать следствие, а все из-за глупой бабы, на которую некстати напала бессонница.

– Вы, гражданка, – сурово велел юноша, – ступайте себе спокойно по месту прописки. Вам позвонят, когда надо будет!

Бело-синий «газик», дребезжа всеми внутренностями и одышливо кашляя, поехал в сторону проспекта. Я побрела домой. Бедный Жорка, за что его так? Неужели из-за этой дискеты? Интересно, какая на ней содержится информация? Отчего Жора нес ее не в сумке, а в потайном, хитро расположенном кармане? Я доехала до своей квартиры, потом, подумав секунду, поднялась на этаж выше. Надо сказать Ритке, что Жора отправлен в больницу.

ГЛАВА 2

Не успела я нажать на звонок, как дверь распахнулась, и мне в лицо выплеснулась холодная жидкость. От неожиданности я чуть не упала, но потом, встряхнувшись, словно собака после дождя, сказала:

– Ты чего, Ритка, белены объелась?

Соседка поставила на пол ведро и запричитала:

– Ой, Вилка, прости бога ради, думала мой кобель домой вернулся, чтоб ему ни дна, ни покрышки, гад ползучий, все по бабам шляется.

Вставить хотя бы слово в поток, который выливался изо рта Ритки, было невозможно, и пришлось дать ей возможность выпустить первый пар.

– Вечно брешет, что у него клиенты, – тарахтела Рита, – утром дрыхнет до полудня, потом, как старая бабка, телик глядит, а после четырех подхватится и уносится. А домой, спасибо, если к трем ночи придет. Ну какие такие клиенты?

– Действительно, – вклинилась я в ее речь, воспользовавшись тем, что Ритка на секунду остановилась, чтобы набрать полную грудь воздуха для нового раунда, – и в самом деле, при чем тут какие-то клиенты, он же у тебя в архиве работает!

– О господи, – всплеснула руками Рита, – да его хранилище сотрудникам по двести пятьдесят рублей в месяц платит! А в последнее время и вовсе всех по домам распустили. Директор им сказал: «Сидите, ребята, до лучших времен в неоплачиваемом отпуске. Авось через какое-то время жизнь наладится». Ну народ и побежал в разные стороны, кто куда мог. У всех семьи, дети. Вон Иван Сергеевич на рынке встал, дрянью торгует, Ольга Михалева в школу учительницей пристроилась, Женя Зинченко с газетами у метро топчется. Все выжить хотят, один мой губы кривил: «Извини, Рита, но я кандидат наук, из архива уйти не могу, кто-то же должен думать не о своем животе, а о потомках! Историю следует сохранить!»

Ритка на секунду остановилась, я попыталась было сообщить ей неприятную новость:

– Тут такое дело…

Но соседка, очевидно, слишком долго копила в себе информацию о ленивом супруге, потому что понеслась дальше, не обращая на меня никакого внимания:

– История! Уржаться можно! Кушать-то сейчас хочется! Вон, я Катьку к родителям отправила! Виданное ли дело, сидим на шее у двух пенсионеров! Уж я Жорку грызла, грызла и догрызла. Нашел он работу. Из архива увольняться не стал, трудовая там лежит. Это и правильно, а сам пошел в страховую компанию, агентом на проценте. Кстати, тебе не надо чего застраховать? Квартиру, машину… Или жизнь? Знаешь, выгодные условия: если помрешь от предусмотренного случая, Тамарка хорошие деньги получит, и на похороны хватит, и на поминки останется…

Я обозлилась и перестала деликатно ждать, пока соседка заткнется сама по себе.

– Твоего мужа только что увезли на «Скорой» в Склифосовского.